Вы верите в переселение душ? Я, признаюсь, раньше не верила. А теперь верю.

Наберитесь терпения и я расскажу вам о том, как душа следователя Губинского «переселилась» к следователю Свинолупу.

И что из этого получилось.

Когда худощавый мужчина среднего возраста с небольшой залысиной, чуть печальной , ироничной улыбкой, обозначающей:"женщина , вы же все понимаете", представился мне Свинолупом Михаилом Владимировичем, я подумала, что ослышалась.

Он показал «красную корочку» – удостоверение ФСБ. Удостоверение №…. Должность: «следователь по особо важным делам». Ошибки нет: Свинолуп Михаил Владимирович.

Я попробовала пошутить: "Какая интересная фамилия! Наверное, ваш псевдоним?"

Человек в коричневом тонком свитере с небольшой папкой в руках, шутки не понял. Он начал долго и занудно зачитывать мне статью 310 УК РФ «Разглашение тайны предварительного следствия».

«Вы люди официальные, - важно сказал он, обращаясь ко мне и к моей коллеге по ОНК – Елене Гордеевой.- я читаю информацию откровенную о данных предварительного следствия».

Было, конечно, не совсем понятно, что он имел в виду, но поскольку он расследует дело Светланы Давыдовой, дело о госизмене, то есть о самой страшной тайне России , то он, наверное, имел в виду, что мы общаясь с Давыдовой, можем что-то узнать о ее деле и потом разгласить.

«Я заинтересован в неразглашении данных предварительного следствия» , мы свято чтим уголовное законодательство. Статья 161 УПК», – Свинолуп продолжал проповедовать, не глядя в глаза, а смотря в пространство.

Я не выдержала: «Объясните пожалуйста, почему адвокат , назначенный вами, разглашает тайну предварительного следствия и вы его не отстраняете? А с нас подписку хотите взять?»

Свинолуп сделал вид, что не слышит моего вопроса и протянул мне бланк подписки о неразглашении. Мне оставалось только поставить свою подпись.

Я попыталась ему объяснить, что мы- члены общественных наблюдательных комиссий работаем по федеральному закону «Об общественном контроле», а там четко прописано, что мы не можем вторгаться в тайны предварительного следствия.

И подписывать еще какую то бумагу, то есть, множить сущности, мы не хотим.

Коллега Гордеева возмущенно заметила: «Следователь априори подозревает нас в нарушении закона. Мы ничего подписывать не будем. Мы действуем по закону».

Свинолуп вскочил с места и почти крикнул: «Уважаемая женщина! Вы отказываетесь от законных требований сотрудника следствия. Если вы нарушите закон, я сообщу вашему руководству». Он так решительно убежал, что мы не успели ему объяснить, что хотя у ОНК есть председатель, каждый из нас – независим и самостоятелен.

Но думаю, что, если бы мы стали объяснять тонкости правозащитной работы человеку по фамилии Свинолуп, он бы нас просто не понял.

Ему, по всей видимости, кажется, что его власть над людьми почти безгранична, ведь он росчерком пера отправил под стражу кормящую мать, отказал ей в телефонном разговоре с мужем, назначил адвоката, который утверждая, что он – специалист по делам о госизмене и большой профи, пропустил срок подачи апелляционной жалобы в суд.

Непонятно, по воле Свинолупа или по прихоти судьбы, Светлана оказалась в одной камере с пожилой женщиной, которая гордится, что когда-то работала в издании под названием «Щит и меч».

Человек по фамилии Свинолуп напомнил мне другого следователя только не ФСБ, а КГБ СССР. И у него тоже была говорящая фамилия: Губинский.

В 70-80 е годы прошлого уже века он вел дела диссидентов.

Для понимания, что это был за человек, приведу всего две цитаты.

Сыни Сергея Ковалева, Иван Ковалев: «Моя жена Таня (Татьяна Осипова, обвинялась и была осуждена по 70 –ой статье УК РСФСР –«антисоветская агитация и пропаганда, направленная на подрыв советского строя») на момент ареста проходила обследование. Мы хотели детей, а не получалось. Я раздобыл где-то правила СИЗО, из которых следовало, что она должна пользоваться теми же правами, что и любой человек на воле. То есть, анализы они могли отвезти в лабораторию, врача привезти в Лефортово. С этим я и пришел к следователю Губинскому.

Тот сказал, что, конечно, все будет сделано по закону. Моей же жене Тане на одном из допросов он сказал, что слышал о ее медицинских проблемах и рад бы ей помочь, но только если она станет сотрудничать со следствием. Добавил еще что-то , что ни о каких детях в будущем мечтать не приходится, если она показаний не даст и решит отправиться в лагерно-карцерный холод и голод. Таня ответила, что предпочитает иголки под ногти в качестве более гуманного способа ведения следствия».

Следователь Губинский вел и дело моей мамы – Зои Александровны Крахмальниковой – тоже 70-ая статья УК РСФСР.

Вот что мама писала о нем в своих «Лефортовских записках»:

«Вы не отвечаете на вопросы следствия потому что, что в уставе марсианской враждебной организации рекомендуется не отвечать на вопросы?- спрашивал меня мой следователь.- Где же ваш Бог? Почему он не спасает Вас?»

«Мы не будем пока трогать ваших родных», - говорил он мне.- «У нас в руках ваша записная книжка, и вы, если не назовете сами, кто, когда, зачем и где читал творения св. Отцов и духовных писателей, собранных в Христианском чтении «Надежда», которое вы составляли, вы развяжете нам руки».

Мама вспоминала, что на допросах следователь Губинский, не скрывая, что издевается, спрашивал ее: «Почему ваш Бог не наказывает меня?»

Я пыталась найти следователя Губинского.

Удивительное дело: я не испытываю к нему никакой ненависти, никакой злобы. Просто любопытство. Я хотела спросить , о чем он думал, когда возбуждал уголовное дело об антисоветской агитации и пропаганде, разыскивая эту пропаганду в текстах Святых Отцов, которые моя мама печатала на пишущей машинке, собирая сборники религиозного чтения.

Что он думал, посылая своих оперативников на ночной обыск к нам на дачу?

Хорошо помню, как эти оперативники рылись в кроватке моего четырехмесячного сына.

Я бы спросила следователя Губинского: он и правда верил, что моя мать, подрывает советскую власть?

Я бы хотела спросить и следователя Свинолупа: а он и правда считает, что Светлана Давыдова, позвонившая в украинское посольство, нарушила закон о госизмене?

Свинолуп мне не ответит.

Ему не положено.

Увы, но и следователь Губинский не ответит. Только по другой причине.

Один из его бывших коллег сказал мне, что несколько лет назад следователь КГБ СССР Губинский умер от сердечного приступа в метро.

Прямо на эскалаторе.