Было очень тихо. Тише, чем обычно в нашей Тишайшей. Иногда в кармане подрагивал телефон— это бесконечные журналисты. Я нехотя соглашаюсь отвечать на все вопросы всех каналов, хоть отнимает это уйму времени, но мне кажется, сейчас очень важно донести не только трагические цифры (на сегодня зараженных в Италии 10.149 , смертей 633), но и запах утреннего кофе, милые приветствия и шуточки, собачий лай, детский смех и этот золотистый всеобнимающий свет. Словно Базилику Сан Марко с ее мозаиками вывернули наизнанку и они рассыпались по улицам, площадям и каналам. Утром состав прохожих мало отличался от обычного. Рабочие, служащие, мусорщики с тележками, бармены и продавцы, открывающие лавки. Пусть весь мир считает, что нас закрыли – мы откроемся, как всегда. Туманное солнце спросонья протирает окна, купола, черепички. Открываются крылья ставен. Народ вытряхивает перины и подушки. Всё, как заведено. Годами, веками, эпохами.
К полудню народу снова чуть прибавилось. Обеденный перерыв: рабочий пьет кофе. Доставщики Амазона остановились на углу и жарко обсуждают китайские посылки. Говорят, не опасны. Но как знать. Что-то смешное, трогательно старомодное и одновременно совершенно безнадёжное есть в этом всеобщем (тут ли, в фейсбуке ли) квадратно-гнездовом узко-национальном мышлении. «Итальянский вирус». До этого был «китайский». Понять, что вирусы не подчиняются административным делениям, и что, к тому же, и не существует, на самом деле, не только никакой единой Италии, (что, например, Пьемонте отличается и отстоит от Калабрии примерно так же, как Мурманск от Тбилиси, если не больше), что от Ломбардии до Австрии вирусу сильно ближе, чем до Сицилии и потому наконец принять не пограничные меры, не политические, а реальные, общие, одни на всех. Эпидемии уже нигде не удастся избежать, почему же нужно тупо ждать перескока цифр по мере того, как делаются (или не делаются) тесты (в реальности зараженных всюду куда больше). Пока же наше правительство, кажется, решило всё-таки о нас позаботиться и рассматривает проект указа об отмене налогов и счетов за газ-воду-электричество на время карантина.

Что это? Нарастающий стрёкот расколол на мелкие кусочки тишину венецианского неба. Над городом огромной стрекозой кружил столь непривычный для этих мест вертолет. Неужели решили патрулировать?
В этот момент меня нагоняют Риккардо и Сара, мои соседи-инженеры. Вид у них довольно запыхавшийся и растерянный.
- Что это, не знаете?- я киваю на стрекочущую точку-запятую в голубом небе.
- Вертолет? Ты не знаешь? Carcere (тюрьма!)- у нас офис рядом, мы убежали. Заключенные подняли бунт, подожгли тюрьму— всё из-за вируса— им свидания отменили, они и взбунтовались. Один сбежал.
Кажется, в этом опустевшем карантинном городе, нам не придется скучать.
С Родины тоже известия в том же духе: говорят Карант Гонституции (или я что-то напутала опять?) с нами до скончания века.

Но я во что бы то ни стало хочу попасть на пленэр- случая выбирать любые места , даже самые классические ведуты, едва ли ещё представится.

Пустынная залитая солнцем Пьяцца. Я никогда не видела ее такой. Золотая голубятня у воды. Голуби, впрочем, тоже куда-то подевались вместе с туристами. Или улетели на карантин. Вместо них над Сан Марко кружили чайки. Их тени– на огромной пустой площади создавали какое-то кинематическое кружево. Как будто завитушки, капители и пилястры с фасада Дворца Дожей отделились в свободном полете.

Ощущение сна не покидает. Палле один на свете. Аркады прокураторий, закрытый «Фоориан» (чуть ли не впервые за 300 оет своего существования), ни музыки, ни оркестров. Пройдись Вагнер по такой площади в свое время— глядишь, не было б не знаменитого фестиваля, ни Тристана.
Я расставила этюдник. Откула ни возьмись из-под земли выросло двое полицейских:
-синьора, запрет на мольберты на Сан Марко никто не отменял. Мне очень жаль. Я Вас понимаю: сам изучал искусство, но правила есть правила. Сейчас особенно. Кроме того, жителям все-таки предписано по возможности быть дома и выходить только на краткие прогулки, ну или по необходимости или по работе. Ах, это Ваша работа? Тогда извините. Переставьте просто мольберт за угол, туда, ближе к дворцу Дожей— там мы не должны Вас беспокоить. Показать Ваше удостоение личности, carta d’identità? Да не, не нужно. Мы Вам верим.
Я готова была уже извлечь свое местное ID, где по трогательной итальянской средневековой привычке (не иначе от гильдий все это пошло!) кроме моего имени, даты рождения, роста, адреса и прочих основных данных,фигурирует профессия :pittrice.

Свет сам растекался по листу. и снова, как вчера, проходили и останавливались знакомые. Когда ещё встретишь кого-то на площади Сан Марко? Обычно это как на Красной площади-идеальное место для кннспирации и тайных свиданий- никого местного.
Поэт Лучио, знакомый гравер Рома с вечнлй стайкой русских девушек (как и кто их сюда впустил— загадка, но Рома доволен), потом ещё несколько человек.
И вдруг совершенно незнакомый старческий голос:
-Синьора, Вы же хотите сказать, что сегодня лучший день Вашей жизни! Разве могли Вы мечтать писать этюды тут, в сердце Венеции, практически в одиночестве! И ещё такая погода! Нынешняя Венеция так напоминает мне мое послевоенное детство. Все спокойно, никаких толп, лбди снова ходят на лодках на веслах, дети играют на площадях, художники пишут этюды... Словно, машина времени...Акварель у Вас чудесная- давайте дам Вам адрес, в Местре в centro Candiani проводят акварельный конкурс. Запишитесь обязательно!
И решив, что она уже достаточно сделала доя моего профессионального и карьерного роста, бодрая старушка зашагала дальше.

Я смотрела на ее силуэт в лучах заходящего солнца. Теперь каждый пожилой человек вызывает внутренний трепет: только бы жила, только б не подцепила эту корону с шипами- терновый венец. Заявление реаниматологов Ломбардии, взывающих к человеколюбию и в то же время приоткрываюших страшную реальности: мест в реанимации настольео не хватает, что медики вынуждены выбирать, кого спасать. Вирусная пневмония тем и страшна, что антибиотики бессильны, лечения нет, есть только реанимационные меры, искусственная вентиляция легких и надежда, что организм справится сам своими силами и человек задышит. Шансов больше у молодых. Такой страшный противоестественный отбор.
(https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=10216064332588477&id=1454305667 ) Кстати, сегодня пришел в себя и задышал сам 38-летний Маттиа, знаменитый «пациент #1», с которого началась итальянская страница эпидемии.

#VENEZIAкарантинныехроники