Сегодня в твиттере лично для меня развернулась очень интересная дискуссия с членом Общественной палаты Вениамином Роднянским. Все началось с того, что я выложил ролик, где двое поджигают изображение Pussy Riot на асфальте, и назвал их упоротыми православными. В ответ Вениамин назвал меня самого упоротым, и что он на грани перехода в стадию воинствующего православного.

Воинствующий православный. Это словосочетание улыбнуло. У меня вся семья крещеная, мама в церковь ходит, но ни капли православной агрессии я от них не уловил ни разу в жизни. Но как только я назвал двух людей упоротыми, которые откровенно позорят всю православную веру, бесплатно и искренне выполняют заказ по дискредитации Русской Православной Церкви, меня некоторые личности уже готовы сжечь на костре. И ладно бы то видео сняли какие-то дурачки, но нет - эти люди уже не в первый раз устраивают разного рода провокации, который любой нормальный верующий человек осудил бы так же, как и выступление Pussy Riot.

Как вообще православный человек может быть воинствующим? Я представляю себе воинствующих мусульман, но воинствующих православных христиан - не могу. Даже фотографии молодых людей в футболках "Православие или смерть" (признанных официальной властью экстремистскими), которые вооружены до зубов, я не могу перенести на это словосочетание.

Мне сразу вспомнился Шопенгауэр, который однажды сказал: "Убогий человечек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит". И эти слова автоматически перенеслись как раз на этих ребят, которые считают, что православию угрожает опасность, что его нужно срочно защитить. Есть и такие элементы, которые вообще считают, что в Бога должны верить все. И вот те люди, которые не смогли уцепиться за националистические идеи, цепляются за веру. Иногда и за то, и за другое сразу. Эдакие православные скинхеды.

При этом эти люди сами заявляют, что они - православные. Позиционируют себя как православные. Все, что они делают, они делают во имя православия. У них есть собственная система ценностей и убеждений, которые они хотят донести до других людей, хотят, чтобы их слушали.

И пока какая-то часть населения осуждает Pussy Riot, которые, согласно обвинительному заключению, совершили нарушение общественного порядка на почве религиозной ненависти, другая часть населения откровенно дискредитирует то, во что она верит. То есть, по сути, занимаются тем же - причиняют всем верующим глубокие душевные раны.

Церковь закрывает на таких людей глаза. Полицейские на пикетах охраняют людей в экстремистских футболках, которые, повторюсь, признаны государством разжигающими религиозную ненависть. Церковь и государство осуждают людей, которые давят на них извне, но не осуждают тех, кто сам все рушит изнутри.

Такая же проблема и у нашей власти. Сидели бы там люди не однобокие, которые смотрят на реальный мир своими собственными глазами, то было бы все по-другому.

Стали бы мы митинговать, если бы в стране прошли честные выборы?
Стали бы мы обвинять власть в коррупции, если бы взяточников сажали, а не покрывали с самих верхов?
Стали бы мы выступать против Путина, если бы его целью было не подавление протестов во имя сохранения своей стабильности, а решение насущных проблем?

Я думаю, что нет, если бы власть умела самоочищаться, вышвыривать тех, кто очерняет ее в глазах народа. Но вместо того, чтобы начать с себя, как это любят многие повторять, власть любит указывать другим: "Начните лучше с себя". В итоге получается, что сами меняться не хотят, и другим менять не дают. Точнее дают, но только очень медленно, поступательно, как говорит Путин, под контролем. А те, кому такой способ не нравится, кто устал ждать перемен, идут другим путем - борьбы с ней. Вот и вся сущность противостояние с оппозицией, по сути.

Общество каждый день показывает власти ублюдка, называет ей конкретную фамилию. Но вместо того этого власть начинает ублюдка защищать, холит и лелеет его, даже когда вина целиком и полностью доказана.

В ответ на это Вениамин обвинил меня в том, что если бы была нормальная оппозиция, то и власть была бы другой. Нашей власти пошел 22-й год. Оппозиции - 10-й месяц. То, что было до 5 декабря 2011 года - вряд ли можно назвать оппозицией. Были разные группы людей, не очень многочисленные. Даже численность митинга в 500 человек - это было очень круто. Но после сфальсифицированных выборов в Государственную Думу появились десятки тысяч людей, которых достало. Они не оппозиция, хотя их так называют, они - простые граждане. Наши соседи, коллеги, друзья...

За оппозицией пока нет десятка миллионов людей. Все, что у нас есть - это сотни тысяч москвичей, и десятки тысяч людей из регионов. Только сейчас сделан разворот в сторону диалога с людьми не из столиц.

Власть еще не сделала того критического уровня ошибок, когда люди выйдут на улицы. И они не пойдут за кем-то, они пойдут против. И пока этот момент не настал, на политическом поле работают люди, которые хотят что-то изменить к лучшему, которые представляют, как это сделать. И именно сейчас они ищут свой электорат, чтобы в будущем люди пошли за ними. Это не одномоментный процесс. За 10 месяцев не может появиться человек из ниоткуда, за которым бы все пошли. Через какое-то время такие люди появятся, но то, что происходит сейчас - это борьба за своего потенциального сторонника, вызов действующей власти о том, что на руководящие позиции есть претенденты и помимо тех, которых воспитывает само государство.

Я не вижу в лидерах оппозиции людей, которые хотят смести действующую власть и уйти на покой. Каждый из них хочет что-то делать дальше: кто-то уже говорит об этом, кто-то только собирается, кто-то даже не задумывался о своей программе. Но цель у всех одна. И кого люди поддержат, тот и будет побеждать. А если не поддержат, то ни о какой революции и речи быть не может.

Поэтому пока идет наращивание оппозиционных сил, которое может занять не один год, пока оппозиция не пользуется поддержкой большинства населения страны, которое хочет бескровной смены власти, можно спокойно создавать видимость того, что в стране, на самом-то деле, все точно так же, как и было. Да, москвичи митингуют, политические заключенные есть, но все это - лишь зародыш противостояния. Далеко не каждый россиянин понимает, что то, что происходит сейчас, в любой момент может коснуться и его самого. Он, возможно, это и осознает, но не верит. Он может быть против Путина, но и не за оппозицию. Таких недовольных больше всего. И тот, кто завоюет симпатии этой части населения, победит.

И вот когда наступит время решать дальнейшую судьбу страны, люди решат, за кем пойдут. Вероятность того, что люди выйдут против Путина в ближайшие пару лет очень мала. Но вероятность того, что они выйдут в поддержку людей, которым доверяют, чтобы они заменили собой существующий режим, намного выше.

Вряд ли появятся новые лидеры, но существующие вполне могут получить необходимую поддержку и доверие, если все будут делать правильно. И это уже не работа в Москве, это работа по всей России.

Правильно сказал Дмитрий Медведев, что властям наплевать на то, что обсуждают в интернете. Большинству населения страны на это наплевать. Поэтому можно сколько угодно обвинять Навального в воровстве леса: часть интернет-аудитории будет думать, что он что-то украл, часть - что уголовное дело сфабриковали. Но этот троллинг не принижает тех дел, которые сделали Леша и его команда. Сотни людей по всей стране пользуются Росямой и не знают, что ее придумал Навальный, как и не знают того, что на него завели уголовное дело.

Можно сколько угодно говорить о радикальных настроениях Пономарева, передергивать его слова и обвинять в провокациях, но мало кто обращает внимания, что он - один из самых эффективных депутатов Госдумы, который, в отличие от многих своих коллег, не забывает о своем регионе и проблемах обычных граждан. Пока Бурматов использует возможность отправить депутатский запрос лишь в личных целях, а кое-кто такие запросы продает за деньги, Илья дал эту возможность каждому жителю России абсолютно бесплатно. И результаты этой работы уже есть, только их не видят в интернете - тут обсуждают совершенно другие вещи. Простым людям не интересно то, какой хеш-тег вышел в российские или мировые тренды.

Поэтому когда я говорю "Путин - плохой!", то речь идет о выстроенной им системе, о том, что вместо того, чтобы вытаскивать из вен страны нефтяную иглу, он сидит на своем теплом островке стабильности с этой самой иглой в одном месте. Когда я говорю, что Единая Россия - партия жуликов и воров, я даже не думаю обидеть людей, которые таковыми не являются. Потому что нормальные люди понимают, что во власти у нас полный дурдом. Просто у тех, кто борется с ней сейчас, кончилось терпение намного быстрее, чем у тех, кто пока обсуждает политику лишь на кухне.

И когда я говорю, что патриарх Кирилл плохой, речь идет не о моих православных согражданах, а о том, что во главе Русской Православной Церкви такие же жулики и воры, как в нашем государстве. Власть использует Церковь как инструмент манипулирования сознанием многочисленной прослойки людей. Это Первый канал для православных. Кто-то ведется на эту пропаганду, кто-то - нет. Но и в РПЦ, и во власти, есть абсолютно нормальные люди, их много. Но они живут по правилам жуликов и воров.

Я целиком и полностью разделяю слова песни "Богородица, Путина прогони!", которую Pussy Riot исполнили в Храме Христа Спасителя. Я не одобряю то, что они сделали именно там, но ведь и сам храм уже давно не святыня. Святое место - это где ты ведешь себя по-другому, не как в обычной жизни. Я бы не хотел, чтобы в святом для меня месте можно было снять в аренду какой-либо зал, помыть машину, провести презентацию. И все эти юридические проволочки, когда говорят, что места, где можно что-либо арендовать, принадлежат на попам, а власти, значения не имеют. Это даже хуже.

Святыня - это сельская церковь, полуразрушенный монастырь, одиноко стоящий крест на памятном месте - да что угодно. И если бы Pussy Riot выступили где-то там, я был бы очень зол. Так же, как зол на FEMEN за то, что они спилили крест в память жертв политических репрессий.

Мне не не нравится церковь, я отношусь с равной степенью уважения к представителям всех религий, но мне не нравится наше государство, которое использует церковь для борьбы со мной и с теми людьми, которые разделяют мои взгляды. Но я не могу сказать тем, кто ходит в церковь: "Патриарх Кирилл плохой. Вам нужен другой патриарх. Сейчас мы за вас все решим". Это то же самое, что внешняя и внутренняя политика любого государства. Я, будучи гражданином России, не могу требовать в США каких-либо реформ, требовать выдвижения какого-либо кандидата в президенты, но я могу требовать того, чтобы США не вмешивались во внутренние дела моей страны.

То же самое и с церковью. Я не могу требовать от верующих людей делать того, чего хочу я. Но я могу им сказать: "Друзья! Церковь отделена от государства. Вы верите в Бога, я тоже, хоть и в некотором другом смысле. Мы живем в стране, где есть не только православные, но и мусульмане, католики, иудеи, баптисты и буддисты. У нас нет единой религии, православная церковь - такая же, как и все остальные. Так написано в Конституции. Так это воспринимает любой нормальный человек. Но государство для всех нас одно. Мы можем руководствоваться разными религиозными правилами, но общее для всех нас - это Закон. И Закон не может быть на стороне какой-либо отдельно взятой религии, он на стороне всех. Никто не имеет права использовать религию для достижения своих политических целей".

Религия - это такая штука, которая находится в сердце. Люди молятся не патриарху Кириллу или Владимиру Путина, они молятся Богу. А Бог, я уверен, не особо доволен тем, что сейчас происходит в России, и тем, как некоторые его сторонники сами себя позорят.