6
| Что я не успел сказать Илье Яшину, о Ходорковском и не только | ||||
 |
29.03 11:53 |  |
3647 | |
| galochkindmitry | ||||
| Недавно беседовал с Ильёй Яшиным в эфире Финам FM. Говорили о том, почему я подписал так называемое письмо пятидесяти пяти о давлении на суд, о деле Ходорковского-Лебедева в частности и о судебной системе вообще… Разговор получился не законченным, многое осталось недосказанным. На днях перечитал расшифровку беседы, просмотрел комментарии, и хотелось бы дополнить, прояснить свою позицию, сказать то, что осталось за рамками эфира. Начну с того, в чём мы с Ильей Яшиным оказались солидарны, в чём наши взгляды сходятся. Да-да, несмотря на разные позиции, у нас были точки соприкосновения, был конструктив. В частности Илья Яшин считает, что российская судебная система дискредитирована. И что, цитирую, «причина дискредитации судов находится в том, что все прекрасно знают, у нас судьи зачастую берут взятки, у нас судьи зачастую выносят предвзятые решения, и они поддаются отнюдь не общественному, но административному давлению». И что необходимо формирование механизмов общественного контроля. Я также считаю, что судебная система нуждается в реформе и в общественном контроле. Но понимаем мы это, очевидно, несколько по-разному. Первое: общественный контроль и общественное давление на суд – это разные вещи. Контроль предполагает, что люди внимательно, пристально следят за ходом процесса. Если в нём есть какие-то процессуальные нарушения, то со стороны общественности следуют определённые действия. Например, жалобы. Если эти жалобы игнорируются, к этому привлекается общественное внимание. И для всего этого есть общественные институты: Общественная палата, общественные комиссии, правозащитные организации. Но когда в ходе самого судебного процесса, когда ещё не все выслушаны, не опрошены все свидетели, не рассмотрены все материалы, ещё нет судебного решения, а со стороны общественности и особенно СМИ уже идёт массированная обработка суда, то это не общественный контроль. Это называется именно давление на суд. И это нарушение закона. Да, судья Данилкин в своём интервью после скандала, вызванного выступлением Васильевой, сказал, что был сосредоточен на процессе, изучал исключительно материалы дела и не обращал никакого внимания на общественный резонанс вокруг второго дела «Юкоса»… Естественно, и судья, и присяжные обязаны быть объективными, избегать чтения публикаций в СМИ по рассматриваемым делам. Но всё равно это давление. Данилкин живёт среди людей, у него есть члены семьи, которые всё это читают и смотрят. Поэтому в законе это ясно и чётко обозначено: нельзя публиковать материалы в СМИ до того, как процесс закончится. За это есть ответственность вплоть до уголовной. Часть 1 статьи 294 УК РФ гласит: «Вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до восемнадцати месяцев, либо арестом на срок от трёх до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет». То есть не надо кричать, что человек невиновен. Он и так невиновен. Виновен он будет только по решению суда. Есть презумпция невиновности. Все о ней знают. Но если ты постоянно кричишь, что он невиновен, пока его ещё только судят, то никакой ясности ты в процесс не вносишь, а просто давишь на суд. Второе: Ходорковского, как известно, судят за экономические преступления. Но предполагается, что за этим стоит какой-то его личный конфликт с Путиным, что он враг власти. Возникает вопрос: если это так, если это сведение каких-то счётов, если власть заинтересована в том, чтобы его посадить, то почему его судят именно по статьям за экономические преступления? Которые при этом очень трудно доказать? И специалистов таких у власти нет, а те, что есть, доказывать ничего, по большому счёту, не умеют. Хотя есть много другой информации… Например, фильм Караулова «Ходорковский. Труб(п)ы». Есть люди, которые готовы прийти и дать показания против Ходорковского в суде и под присягой. Это прозвучало и в Русской службе новостей, и в программе Доренко. Это будут уже уголовные дела – по 105 статье (убийство). И они, кстати, не имеют срока давности. Глава службы безопасности «Юкоса» Пичугин уже осуждён. И именно за убийство. И Яшин, во время нашего диалога, хоть и нехотя, но признал это. Теперь смотрите: когда глава службы безопасности компании «Юкос» уличён в убийстве, то очевидно он убил не свою жену, не соседа по даче. Очевидно это имело отношение к его профессиональной деятельности. Соответственно все эти убийства делались в интересах компании «Юкос». Если бы за делом Ходорковского стояло элементарное сведение счётов, то задействовать эту статью было бы гораздо проще. Более того: в том, что это умалчивается, что власть от этого стыдливо отворачивается, делает вид, что, якобы, ничего не происходило (когда есть люди, которые готовы дать показания), – во всём этом усматривается вообще-то слабость власти. И отсутствие политической воли. А отнюдь не давление на суд. Хотелось бы получить по данному вопросу комментарий со стороны властей. Или хотя бы со стороны «Юкоса». То есть должен же кто-то отреагировать, например, на этот фильм Караулова. Сказать, что это не имеет отношения к делу. Или что это не доказано. Или что всё это домыслы. А может, вообще клевета. Если это так, то надо подавать в суд… Но почему-то от этой темы отворачиваются как защитники Ходорковского, так и власти. Власти – это вопрос отдельный. Но обходит этот вопрос стороной и сам Ходорковский. Почему? Если у него честное, доброе имя, если это всё клевета, надо хотя бы так об этом и заявить. Третье: плохо, что всё это судебное разбирательство переносится из правовой области в медийную область и в область пиара. Якобы, что есть хороший человек Ходорковский, которого незаконно осуждают, мучают, гнобят именно за то, что он хороший человек. А не за то, что он совершил какие-то неблаговидные деяния. А между тем, все мы жили в России в 90-е годы, все наблюдали всё происходящее своими глазами, знаем обо всём не понаслышке. Что были нефтяные компании. Что правила конкурентной борьбы у них были жёсткие, и закон они нарушали, по делу и не по делу. И что «Юкос» был одной из самых успешных и самых жёстких компаний. Они очень грубо боролись за свои интересы, шли фактически на любые методы. И в этом смысле Ходорковский – не интеллигентный человек в очёчках, а очень жестокий бизнесмен. Который ставил себе амбициозные цели и шёл к ним любыми путями. В том числе и по трупам. Или перешагивая через них. Но это вопрос опять-таки к суду и к прокуратуре – почему они оставляют эти эпизоды без внимания. В определённый момент Ходорковский эту схватку проиграл. Где-то он сделал ошибку – у каждого Наполеона есть своё Ватерлоо. И сейчас он за свою ошибку платит гораздо меньшую цену, чем заплатили те люди, которые проиграли ему. Многих из них уже просто в живых нет. Михаил Борисович, слава Богу, жив, здоров. И имеет все возможности защищать своё доброе имя. У него хорошие адвокаты, хороший пиар, большая общественная поддержка. Неправильно, даже с моральной точки зрения, делать из этого человека мученика. Это очень жёсткий бизнесмен. И тот успех, которого он добился в то невероятно беспощадное и бесчеловечное время, 90-е годы, как раз говорит, что этих качеств у него в избытке. Нельзя об этом забывать. И поэтому можно, конечно, подстричься, можно скорректировать свой имидж, но образ мученика или подрисованный нимб выглядят на нём несколько неуместно. Нельзя забывать ещё и о том, что у него хорошая имиджевая поддержка, хороший пиар в средствах массовой информации. Наверняка не весь тот материал, который публикуется и размещается в СМИ, – бесплатный. Журналисты при этом апеллируют к такой в общем-то неплохой черте русского народа, о которой писали ещё Достоевский и Толстой, – к жалости к арестанту. Когда ещё только минуту назад, когда стоял перед судом, преступник был убийцей, и все его ненавидели. Но звучит приговор судьи, что он виновен и его отправляют на каторгу, – и с этого момента всем его становится жалко. Это, конечно, очень хорошее качество, но нельзя им злоупотреблять. А вообще-то этот приём несколько некорректный. Главное – он уводит общественное внимание от сути дела, от истинных деяний этого человека. Четвёртое: как я уже говорил, само это дело переносится из правовой области в медийную. А здесь свои законы, своеобразные. Например, что нельзя позволять доминировать одной точке зрения. То есть, если кто-то заявляет, что Ходорковский – преступник и виновен, а все остальные молчат, то получается, что в медиапространстве доминирует только одна точка зрения. И тогда сторонники Ходорковского, понимая, что нельзя это так оставлять, пишут своё письмо. А его противники в ответ думают, что надо бы на это как-то ответить. В результате всё это превращается в переписку десятков людей, которые, может, и обладают какими-то выдающимися заслугами, авторитетом, например, в области культуры (писатели, балерины, художники…), но в правовых вопросах абсолютно некомпетентных. Вовлечение в дискуссию таких людей – это тоже в общем-то некорректный, нечестный приём. Вряд ли кто-то согласился бы, чтобы братья Вайнеры делали бы операцию его ребёнку. Или, чтобы Парфёнов, будучи, наверное, одним из самых талантливых журналистов, проектировал многоэтажное здание, в котором этот человек будет жить. Я готов прислушаться к мнению Парфёнова, как телеведущего или журналиста, по каким-то вопросам, по которым он делает передачи. Или к его мнению, как литературного критика, сценариста. У него, кстати, замечательные сценарии, он один из корифеев этого цеха, один из самых уважаемых людей… Но когда эти люди начинают комментировать то, что относится совершенно не к их области компетенции, а используют только свой авторитет – это, считаю, тоже подмена понятий. Совершенно понятно, почему это происходит. И я этих людей не осуждаю. Но я-то подписал это письмо всё-таки в качестве общественного деятеля, который занимается вопросами защиты прав осуждённых. И я не понаслышке знаю, как они могут нарушаться, и что эти нарушения из себя представляют. И последнее. Я, как правозащитник, регулярно посещаю колонии, места лишения свободы, сталкиваюсь с неоднозначными решениями судов. И вижу явные перекосы в подходах к правозащитной тематике. В некоторых учреждениях, где содержатся обычные люди, давно уже не ступала нога правозащитника. И понятно - ни славы, ни пиара, ни бонусов или иных преференций не заработать. Боюсь превращения правозащитных структур в обслуживающие некие политические заказы. |
||||
| Обсудить в блоге автора | ||||
Смотри также:
Сюжет по теме
 |
Письмо 55-ти
|
