Главная тема русскоязычного общественно-политического дискурса на протяжении последних двух лет – события на Украине. Поэтому неудивительно, что начавшиеся в Армении протесты против повышения тарифов на электроэнергию сразу же начали сравнивать с киевским Майданом. Кто с воодушевлением – как очередной этап общей борьбы против коллективного Кремля, кто с ненавистью, поминая «оранжевые технологии», Госдеп и флаги Евросоюза.

Армения не Украина

Поскольку такое сравнение для современного российского официоза звучит однозначно компрометирующе, уже на следующий день пошли содержательные опровержения. Сочувствующие Армении блогеры, политологи и анонимы убедительно объясняли: волнения в Ереване имеют принципиально иную природу, все аналогии с Киевом можно расценивать только как провокацию.

Основная аргументация всех этих опровержений – «геополитическая». Мол, протесты в Ереване не носят характер «цивилизационного выбора» и никак не направлены на изменение отношений с Россией, поэтому главное сейчас – не воспринять их через призму Майдана и не испортить отношения с протестующими.

В целом с этой аргументацией можно лишь согласиться. Конечно, антироссийский характер украинского Майдана изначально тоже был не слишком велик, основным источником негатива для его участников являлась местная власть. Однако формальным поводом для начала киевских протестов стал все же выбор между ЕС и ТС, да и идея «цивилизационного выбора» там все время оставалась одной из главных. А в Ереване этого сейчас действительно нет или почти нет. (Хотя благодаря особо «умелым» действиям российского телевидения и официальных лиц может и появиться – о чем предупреждают по двум из трех вышеприведенных ссылок.)
 

Тем не менее типологически протесты в Армении, безусловно, относятся к той же группе, что Майдан-2014, Минск-2010, Москва 2011–2012 годов. А в более широком смысле туда входят и «арабская весна», и Турция-2013, и Таиланд-2014, и Босния-2014, и Македония-2015, и множество других протестных выступлений последних лет.

Без лидеров, без идеологий, по любому поводу

Летом 2013 года на обложке журнала The Economist были отмечены четыре периода революций: 1848 год – Европа, 1968-й – Европа и США, 1989-й – Восточная Европа, 2013-й – ВЕЗДЕ. За последние семь лет, начиная с кризиса 2008 года, массовые гражданские протесты прошли почти в 80 государствах. И, несмотря на то что это были очень разные страны, а в каждом случае были свои причины выхода на площадь, легко можно выявить несколько характерных особенностей, объединяющих эти протесты между собой и отличающих их от того, к чему все привыкли.

Во-первых, современным протестам не нужны лидеры и организаторы. Политики, партии, профсоюзы больше не выводят людей на улицу и не могут взять под контроль уже вышедших. Благодаря интернету и социальным сетям у людей теперь гораздо больше возможностей для горизонтальной координации, поэтому вертикаль воспринимается ими в штыки даже в мелочах. Характерный пример: в Ереване отказались формировать контактную группу для переговоров с президентом. Такое предложение поступило (президент Саргсян был готов встретиться с тремя-четырьмя делегатами), и оно обсуждалось, однако в итоге протестующие предпочли выдвинуть односторонние требования. Агора нового времени не нуждается в представительстве, ее сила – в отсутствии лидеров, которых власть так легко может запугать, обмануть, купить, изолировать.

Во-вторых, протестовать выходят не сторонники какой-то одной идеологии: группы правых соседствуют с группами левых, а основная масса людей и вовсе аполитична. Участники протестов могут выдвигать какие-то конкретные требования (как правило, предельно конкретные: отменить решение о застройке такого-то парка или о закрытии таких-то фабрик, подписать соглашение об ассоциации с ЕС, снизить тарифы на электроэнергию). Однако на глубинном уровне ими обычно движет глобальное недовольство властью, которую они воспринимают как отсталую и несовременную. Некоторые политологи, например Фрэнсис Фукуяма, говорят, что в мире сейчас происходит «революция глобального среднего класса», другие считают, что это некоторое упрощение, однако в большинстве случаев современные протестующие действительно представляют собой чуть более образованную и продвинутую часть общества.