Когда у властей падают рейтинги, оппозиция обычно радуется. Поскольку число людей, разочаровавшихся во власти, и, следовательно, готовых более внимательно прислушаться к мнению оппозиции, в последнее время растёт, имеет смысл поразмышлять вот над чем.

В первую очередь политическое ослабление режима приведёт не к укреплению демократии, а к снижению степени управляемости системой - и без того невысокого. Возрастёт уровень хаоса. Да, конечным итогом станет победа оппозиции. Но на это потребуются годы. И вот на протяжении этих лет Россия будет напоминать африканский failed state. Вместо институтов властвовать будут кланы, распределившие (вернее, перманентно делящие) между собой силовой ресурс и финансовые потоки. Не будет никого, кто бы регулировал их поведение. Степень защищённости рядового гражданина от произвола в этой ситуации не возрастёт, а ослабеет. Уфимские полицейские, насилующие дознавателя и избивающие сотрудников Следственного Комитета - и есть, в этом смысле, образ будущего. Любой может себе представить то, в какой безопасности будет чувствовать себя простой обыватель, если спокойным не может быть даже офицер СК.

Отстаивая тезис о том, что все это можно потерпеть во имя победы оппозиции, надо иметь в виду, что совершенно неясно, какая именно оппозиция в итоге победит. Ни люди, начинавшие Великую французскую революцию, ни наши соотечественники, инициировавшие революцию Февральскую, и представить не могли в качестве бенефициаров своей деятельности якобинцев и большевиков. Тем не менее, как мы знаем, к власти пришли именно они. Здесь стоит вспомнить статистику, свидетельствующую о том, что на смену трём четвертям свергнутых авторитарных режимов приходят вовсе не демократии, а другие авторитарные режимы.

Для России было бы идеально, если бы стремясь к победе, оппозиционеры отказаться от желания выиграть как можно быстрее и любой ценой. Шансы на создание устойчивой демократии по итогам поражения нынешней власти у нас возрастут в том случае, если мы сохраним хотя бы ту степень управляемости процессами, что имеем сейчас. Нельзя проваливаться в состояние failed state. Избежать этого мы сможем только в том случае, если интересы действующего режима в новой конфигурации будут до какой-то степени учтены. Правящая элита тоже должна быть заинтересована в мирном транзите. Многим это покажется несправедливым, но большой ошибкой будет пожертвовать управляемостью во имя идеалов справедливости.

В своём противостоянии с режимом либеральное общественное мнение слишком увлеклось темой гражданского сопротивления, ограничения влияния государства, создания механизмов разделения властей и общественного контроля, совершенно упустив из виду вопросы политического порядка и эффективного управления. На самом деле, было бы неплохо занимаясь первым, помнить и о втором. Если мы не сделаем этого, то историй, когда прокуратура и суд будут официально называть риск уличных волнений источником права и станут апеллировать к нему в ситуациях урегулирования сугубо экономических вопросов (как это только что произошло в Чечне) в ближайшем будущем будет все больше. О том, что в подобных условиях никакая экономика, кроме самой примитивной, невозможна в принципе, думаю, говорить не надо, это и так понятно. Понятно и то, что подобные решения обязательно будут способствовать росту этноконфессиональной напряженности, а оно нам надо?

Чтобы не получить обвинений в излишнем лоялизме, прикроюсь напоследок цитатой из старого интервью Уолтера Липмана: «Нет ничего, в чем бы люди нуждались больше, чем в управлении. Хорошо бы, чтоб управление это по возможности было самоуправлением, чтобы - если повезёт - это управление оказалось эффективным, но во всяком случае, чтобы оно - это управление - существовало». Добавлю от себя, что в первую очередь эти слова относятся к социуму, лишённому прочных общественных связей, - то есть, к современной России.

В общем, я все это к тому, что в ситуации слабеющего режима спрос с оппозиции должен стать более строгим. Если до последнего времени от неё ничего не зависело, то скоро от ее действий будет зависеть очень многое. Здесь не должно быть места безответственности.