Мне было 20, я жил в Мариуполе и учился на 5 курсе университета. Летом в Мариуполе было солнечно, круглый год уныло до крайности.
И тут меня позвали дизайнером в студию Лебедева. Долго я не думал — снялся посреди написания диплома и поехал (коня там не водили в этом дипломе, конечно, в начале марта-то).
Откуда взялся синий чемодан я не знаю — мне казалось, он был у родителей всегда. Отец был военным, мы мотались по гарнизонам и чемоданов дома был стратегический запас.
Мне приглянулся синий. Когда я сел на 13 место 13 вагона, я подумал, что мы сейчас полетим в космос: я, поезд и синий чемодан. В кармане было 300 долларов.
Вещей у меня было немного и некоторое время я размышлял считать ли чемодан полупустым или полуполным.
Жить мне в Москве было негде, а в Мариуполе незачем. Я был уверен, что первая проблема решается проще.

Я оставил синий чемодан в камере хранения вокзала и поехал в студию. Мне показали рабочее место и офис-менеджера Таню.
Первым делом я спросил у нее: "Таня, а где тут можно пожить?"
Таня посмотрела на меня мрачно — видимо, я был не первый — и положила на ресепшн ключи: "Это студийная квартира, через 10 дней надо выехать". Квартира была на Автозаводской.
На вокзал за чемоданом я приехал к полуночи и отправился искать квартиру на Автозаводской, где никогда до этого не был
Квартиру найти не получалось, я вышел к Велозаводскому рынок — у входа теплилась жизнь, там курили двое улыбчивых азербайджанцев.
— А где тут дом №ХХ на Велозаводской? — спросил я
— Нэ знаем, дарагой, нэ знаем.
Ну ладно, подумал я, и пошел к мосту через путепровод. Улыбчивые азербайджанцы зачем-то пошли за мной.
Мост был длинный и совершенно пустой. Я ускорил шаг, они тоже. Расстояние между нами было приличное, но их крики "падажды, дарагой, мы тибе сичас все покажем!" до меня долетали.
Думать о том, что именно они мне покажут не хотелось. 300 долларов жгли карман и я пошел быстро. Они побежали.
С синим чемоданом наперевес я скатился с моста по лестнице, подлетел к ближайшему дому и начал набирать на домофоне номера квартир в ближайшем подъезде. Почему-то в пол-первого никто открывать не хотел, на домофон просто не отзывались.
300 долларов оставляли ожоги.
Я подхватил чемодан — в этот момент он казался особенно полуполным — нырнул в арку и махнул рукой у дороги. Остановилась первая же машина.
Улыбчивые азербайджанцы застыли в арке. Водитель вышел из машины открыть багажник и посмотрел на них неодобрительно.
Я нырнул в такси, назвал адрес, водитель сказал "300 рублей".
За 300 рублей тогда можно было доехать до Шереметьево, нужный мне дом оказался в двух кварталах.

Я менял квартиры, синий чемодан переезжал со мной. Я ушел из студии, меня позвали работать в Германию, а аренда квартиры заканчивалась за неделю перед отъездом и продлевать ее не хотелось.
С Машей мы тогда приятельствовали, я к ней вписался "на недельку перекантоваться". Через несколько дней ее тогдашний бойфренд куда-то делся и стало понятно, что из Германии надо бы вернуться поскорее
Синий чемодан из кожзаменителя встал на прикол.
С шкафами дома было неважно, поэтому в чемодане периодически поселялись вещи. В конце концов в нем обосновались машины детские мягкие игрушки.

Прошло десять лет. Чемодан поистаскался и приобрел хипстерский вид.
Началась зима 13-го года, потом война, потом в Москве стало как-то грустно а положение украинцев в России начало выглядеть все более неопределенным.
Мы с Машей и котом переехали из Москвы в Киев. Часть вещей из московского дома уехала на склад, часть с чемоданом — на дачу.

Раз в месяц я приезжаю в Москву по делам, набиваю чемодан (совершенно другой) и забираю из Москвы еще 23 кг дома.
На фоне проистекает жизнь:
— у нас пока нет того, что мы бы считали домом, а со съемной квартиры в Киеве мы переезжаем на другую и новую пока не нашли
— в Украине война, а в Москве вроде пока мирно, но происходит разнообразное неприглядное
— машин папа оброс ватой
— я удаленно делаю ремонт в нашей московской квартире
— удаленно организовываю хоспис в Мариуполе для моей умирающей бабки (последние 2 года без сознания)
— удаленно организовываю эвакуацию родителей из Мариуполя (раз в два дня они отказываются уезжать, пока снова не начинают слышать взрывы с балкона, каждый день я провожу 2-3 часа психотерапии)
— удаленно организовываю продажу с неясными перспективами одной из их квартир в Мариуполе
— удаленно снимаю родителям дом в Мукачево в Закарпатье
— удаленно организовываю перевоз их вещей
— у нашей московской тетки неоперабельный рак и Альцгеймер
— сиделка у тетки не удалась и мы ее меняем, разумеется удаленно
— а котик перестал есть
Работа, конечно, никуда при этом не девалась ни у меня ни у Маши.

В воскресенье вечером больная тетка с веселым смехом рассказала, что ослепла на левый глаз, потому что сиделка (которую мы меняем) нечаянно выбросила рецепт и капать глаза нечем.
И вот левым глазом она ничего не видит, а правый тоже теперь видит хуже, ха-ха-ха.
Я вздохнул, записал еще одно дело в список и поехал на дачу.
На даче меня ждал сущий пустяк: 40 коробок, которые надо было разобрать перед отлетом в Киев

Коробки я разобрал как раз к утру — часть на арендованный склад, часть оставить на даче, часть в Киев — и последняя куча выглядела особенно угрожающе.
Я решил, что надо брать еще один чемодан и забирать больше вещей.
И главное — не забыть взять шляпу! У меня их всего три, ношу я их несколько раз в год, но мысль, что в Киеве у меня нет ни одной шляпы к 6 утра была совершенно невыносима.

Чемоданов на даче было несколько, синий выглядел самым удобным и в нем по-прежнему лежали мягкие игрушки.
Приехало такси. 18 км до Шереметьево пролетели незаметно: мы полтора часа стояли в пробке.
На выгрузке из такси у синего чемодана предупредительно оторвалась ручка. Я сдвинул шляпу на затылок.
На дропофф багажа я опоздал на 3 минуты. Багаж не взяли и сообщили, что улететь я могу только с ручной кладью, но камера хранения у них работает так медленно, что оставить там чемоданы я тоже не успею, а билеты несдаваемые. И заодно сказали что у меня перевес: в большом чемодане вместо 23 кг, 29 (100 евро за перевес), а в маленьком 19 (50 евро за второе место багажа). Поэтому, если я переложу 6 кг из большого чемодана в синий и ручную кладь, то вместо 150 евро за перевес, я заплачу 50
Опять же, у вас 4 часа до следующего самолета, сказала с улыбкой девушка-оператор посмотрев на плотно забитые чемоданы.

Я тоже посмотрел на чемоданы — с надеждой. Синий был забит под завязку, мысль что туда можно засунуть еще что-то казалась крамольной.
Но я твердо решил, что не заплачу аэрофлотовской хунте ни копейки больше положенного и занялся перекладыванием хлама в уголке.
Синий чемодан вглядел страшно. Он не закрывался, из щелей торчали куски одежды. Я выехал на середину зала и решил его на всякий случай приподнять.
Чемодан сказал "пиу!", одна из его застежек отлетела на пару метров, а я узнал что чувствую себя родители, ребенка которых внезапно вырвало в людном месте.
Я стоял посреди Шереметьево D. В шляпе.
Вокруг разметало пару комплектов постельного белья, кучу одежды а также специальные тиски с 15 запчастями, дуршлаг-терку и набор для консервации из 7 элементов.
Люди аккуратно меня обходили.

Если бы я сел посреди всего этого и положил перед собой шляпу, я бы отбил деньги на новый чемодан максимум за 15 минут.
Вместо этого я сдвинул шляпу на затылок, купил скотч, забил все вылетевшее из чемодана назад, перемотал его скотчем и повез его к упаковщикам в пленку.
Чемодан затаился. Когда подошла моя очередь, я сказал упаковщику: "поднимайте осторожно, а то он скажет "пиу!".
— Какое "пиу"? — спросил он и поднял чемодан
Чемодан сказал "пиу" и от него отлетела вторая пряжка.
— Ага, — понимающе сказал упаковщик, сжимая чемодан в стальных объятиях.
Силы были откровенно неравны. Через пять минут синий чемодан из кожзаменителя стал синим полупрозрачным коконом и еще через пятнадцать отправился по ленте транспортера куда-то вглубь аэропорта
Я зашел в самолет, сел, пристегнул ремень и следующие полтора часа мне снилось, как из синего кокона вылупляется чужой.

Я пишу это сидя в Мукачево. Я снял родителям дом, завтра они выезжают из Мариуполя, бабка в хосписе, война на паузе, машин папа ушел в глухое подполье, через полчаса мой поезд в Киев.

Что пытался сказать мне господь через синий чемодан из кожзаменителя, я не знаю.
Может быть, он просто не хотел уезжать из Москвы.