В нашем девятом классе появилась высокая, длинноногая Рита - она смотрела на всех с таким эротическим презрением, что никто не удивился, когда распространилась новость: всего за 5 рублей Рита "показывает" и "даёт потрогать" в физкультурной раздевалке. У меня не было 5 рублей - и честно говоря, хотя я был заинтересован в том, чтобы "посмотреть" и "потрогать", но Рита мне как-то уж совсем не нравилась. Вот если бы тем же самым занималась другая, не скажу какая одноклассница... Девятый класс - это был мой последний год постыдного "ботаничества", перед каждым выходом в школу я утром смотрел на себя в зеркало и думал: "Какой урод". Я пребывал в печальном помрачении, что ни с какими одноклассницами мне ничего не светит, разве что найду 5 рублей для Риты.

А жизнь подкидывала свои сюрпризы. Чёрно-белые порнографические карты с голыми дамами и валетами-х*еносцами принёс в школу второгодник Жора по прозвищу Жопа. Карты ходили по рукам, но не сильно впечатляли меня - я такое уже видывал, да и не могли меня впечатлить засаленные фотоперепечатки чуть ли не 1930-х годов! Я уже держал в руках журнал "Шпигель", спизженный у мамы из тайника, со статьёй про "120 дней Содома", "Историю О" и тому подобный западный разврат. Я уже смотрел фильм "Эммануэль" на видео, а мой приятель Федя в подробностях рассказывал о своих героических подвигах на ниве совращения юных дев. "Сели в тачку с рыжей Ленкой, сразу сунул ей руку в трусы, а водитель так и зырит в своё зеркало, я ему говорю, ты рули давай", - хвастал Федя. Он был парень видный, фарцевал, деньги на тачку имел. А рыжая Ленка была отличница, обладательница мощных сисек и любила пройтись с Федей в обнимку по школьному двору. Я с завистью смотрел им вслед.

Федя и принёс в школу ту порнографическую новеллу, отпечатанную на машинке под копирку. "Эрика" взяла четыре копии, и одна, самая бледная, попала в нашу юношескую компанию, жадную до новостей из мира секса. Новости были вечно вчерашние, но за железным занавесом, да в условиях загнивающего тоталитаризма котировался любой рассказ о е*ле без прикрас. А рассказ, который Федя дал нам на читку в большую перемену, выделялся тем, что это был продукт отечественного производителя. "Лев Толстой написал", - со значением сказал Федя. - "Тот, что война и мир!"

Необычный текст Льва Толстого назывался чётко: "В бане". Пересказывать его не стану, вероятно, погуглив, вы узнаете про эту великолепную литературу много чудесного, суть дела в том, что русский барин в бане е*ёт крепостных девок, и всем очень хорошо. А вот нам становилось не очень хорошо от такого чтения! Стены школы давили, как трусы на размер меньше. Пот мочил изнутри асексуальную униформу. Проходившую мимо по лестнице историчку с пергидрольными кудряшками хотелось завалить прямо на ступеньках и... не совсем понятно, что "и...", но пора было действовать! Я отвёл Федю в сторону: "Друг, оставь покурить, то есть, тьфу, дай рассказ домой почитать!" Федя недоверчиво скривился. "Завтра верну!" - сказал я. Чувство подсказывало: дома я смогу лучше понять, что хотел сказать автор.

"Дам, но за рубль", - придумал Федя решение. "Ты ох*ел", - не согласился я. Сошлись на том, что я принесу ему свой "Шпигель". Вечером я дождался момента, закрылся в ванной и собрался было с придирчивостью филолога-литературоведа углубиться во Льва Толстого, как вдруг в дверь постучали. Это вернулся с работы Андрей, муж сестры! Такого я не ожидал. Чуть замешкавшись, я растворил дверь. Андрей был умным человеком и сразу всё понял, тем более, злополучный рассказ мне было некуда спрятать и я просто прижимал листки бумаги к груди. "Это что?" - спросил Андрей. "Лев Толстой", - пролепетал я, покраснев. "Дай-ка сюда", - попросил Андрей. "Но мне надо вернуть", - перепугался я. "Вернёшь", - гарантировал Андрей. Взяв листки, всмотрелся и молвил после паузы: "Хм, пойду, покурю". И он ушёл на лестницу вместе с рассказом Льва Толстого.

Андрея долго не было. Я сидел как на иголках, проклиная Федю, Эммануэль, Риту, "Шпигель", х*й, пиз*у и красную армию. Он вернулся минут через двадцать, сел рядом на кушетку. Протянул листки с блёклой машинописью. Я молчал. "Рассказ, конечно, интересный", - вздохнул Андрей. - "Но, Санёк, будь уверен - это не Толстой".