Во вторых же строках своего письма, должен я, вероятно, сообщить, что у дедушки моего орден за Сталинград (это правда), что рвения пересматривать итоги Второй мировой во мне нет (это правда), и повторить все, что теперь положено россиянину повторять как символ веры — никто не забыт, ничто не забыто, имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен. Это все, кстати, тоже, правда, но, как любая правда, которую вот уже второй век пережевывает пропаганда, правда эта приобрела отчетливый привкус пошлости.

Положенное сказано, хотите — верьте, а хотите — нет, в принципе, для дальнейшего это не важно. Важно, что в истории с «Дождем» упускаются, как мне представляется, из вида сразу три важных темы. Итак.

Во-первых, интересна сама (нехитрая) технология словесных манипуляций, превращающая любого, кто рискнет о каком-нибудь конкретном эпизоде Великой отечественной высказаться без казенного восторга, в пособника Гитлера: не допустим пересмотра итогов! Остановим гнусных реваншистов! Сегодня он в гениальности советских полководцев сомневается, а завтра — концлагеря построит! Не будут крылья черные над родиной летать!

Так вот, итоги Второй мировой — это уничтожение нацизма, это наша победа, это миллионы погибших и раскуроченные города. А еще это — новая карта Европы и новая система международных отношений. Вообще, мир, в котором мы жили до развала Советского Союза, — итог Второй мировой.

Некоторые из итогов Второй мировой уже пересмотрены ходом истории: распался, например, социалистический лагерь, а бывшие его заключенные процветают внутри Евросоюза (ну, или гниют, если верить российской пропаганде; выбор глагола — вопрос вкуса). Некоторые пересмотреть невозможно.

Но совершенно точно одно: ни критическое, ни клеветническое, ни какое угодно еще суждение, произведенное хоть журналистом, хоть сантехником, не способно на итоги войны повлиять. Коллектив телеканала «Дождь» в полном составе может на коленях дойти от Москвы до Берлина и попросить (кого? Ангелу Меркель?) взять Ленинград. Но историю блокады, великую и страшную, это не изменит никак.

Во-вторых, отдельная и достойная долгих раздумий тема — почему именно сейчас государство российское озаботилось возведением набора нехитрых суждений о войне в ранг религиозной догмы. У меня есть варианты ответов, но сказать я хочу не об этом. По-своему даже любопытная творческая задача: превратить любой рассказ о самой страшной в истории человечества войне в лубок. Аляповатая картинка, герой в сияющих доспехах, кое-как нарисованный, вонзает копье в черную гадину. Шаг вправо, шаг влево, - ревизионизм и пособничество врагу, давно, кстати, разгромленному, за такое преступление — расстрел на месте из государственных пропагандистских говнометов...

Но одно можно сказать наверняка: нельзя выстроить с сияющим героем лубка человеческие отношения. Нельзя увидеть в нем живого человека, нельзя сделать его частью собственной, живой и человеческой памяти.

Лубок годится только для того, чтобы дыру на обоях заклеить. Если отсутствие вкуса позволяет, или просто денег нет.

В этом смысле старания тех, кто историю превращает в лубок, - и есть настоящая фальсификация истории.

В-третьих, «Дождь» с нелепой его формулировкой вопросов для зрителей, - частный, конечно, случай. Знаменитая депутатша Яровая не первый месяц прыгает с законом, согласно которому за «отрицание подвига Красной армии и армий союзных стран» (на самом деле, там еще более косноязычная формулировка) будут сажать. Вот буквально. Сажать в тюрьму. Понятно, что эта идиотская инициатива парализует историческую науку в работе по осмыслению ХХ века.

Но, что хуже, это продолжает расширять поле мыслепреступлений (увлекательный, лишенный границ процесс). При том что мысль, оценка, высказывание вообще не могут быть преступлением. Вокруг этого постулата — главный спор, эта прозрачная мысль до сих пор неочевидна многим, почитающим себя либералами.
Дискутировать, обсуждать, осуждать, пикетировать, проклинать, бойкотировать, и т.п. тех, кто, по вашему мнению, на святое посягнул, - дело хорошее. "Инициировать прокурорские проверки" и, тем более, сажать, - мягко говоря, позор.

(Часто ссылаются на наличие наказаний за «мыслепреступление» в «цивилизованных странах». Ну там, отрицание холокоста какое-нибудь. Тоже мне, аргумент. Ну, позор цивилизованным странам.)

Пожалуй, это все, что я хотел сказать про казус «Дождя».