Российский премьер-министр и кандидат в президенты Владимир Путин вечером 6 февраля провел встречу с политологами. Он ответил на вопросы о политзаключенных и печально известной 282-й статье УК РФ, о формировании нового правительства и массовых митингах за честные выборы, прошедших в Москве. Один из присутствовавших на встрече экспертов – политолог Глеб Павловский рассказал BesTToday.ru о своих впечатлениях.
Это была очень длинная встреча, на которой было затронуто много тем разных. В ней участвовали люди с совершенно разными взглядами и намерениями. Большая часть их, по меньшей мере, половина, пришла для того, чтобы поучаствовать в избирательной кампании Путина; повторить, поддержать, одобрить его тезисы, его статью, взгляды – что они и делали.
Путин всегда имеет что-то неожиданное, он внутренне очень подвижная личность. И мне было интересно наблюдать за его взглядами, за тем, как он их высказывает. Пока не ушли телекамеры, он в основном декларировал на них то, что считал нужным сказать как кандидат. На первые мои вопросы он отвечал явно не мне, а избирателям – и достаточно официальными формами. Камеры ушли и разговор оживился. Там было много интересного. Например, по политзаключенным. Он сказал, что их нет в России. Кстати, сказал про Тимошенко, что она политзаключенная, хотя и не в России. Потом был разговор о законах, я спросил: почему бы не отменить 282 статью (Статья УК РФ, предусматривающая наказание за возбуждение ненависти, – ред.), если ее применение раздражает и левых, и правых, и либералов – всех, она не имеет прямого действия, экспертизу можно написать какую угодно. Он довольно резко сказал, что отменить можно все что угодно, что тогда, как в фильме – не помню в каком – будет поле, по которому будут бродить кони и люди, а потом останутся одни кони. Сказал, что Россия – сложная страна (он вообще за вечер несколько раз повторял это по разным поводам), необходимо снять угрозу. Я не ручаюсь за отдельные слова, но смысл был именно такой: 282-я статья должна быть для того, чтобы поддерживать Россию в тонусе. Он ссылался именно на политический аргумент, и он, конечно, считает ее политической статьей. Хотя у него со словом "политика" сложные отношения. Путина спросили, считает ли он себя политиком, он ответил, что нет, не считает. Он то считает себя политиком, то не считает, когда ему это удобно.
Обсуждали, надо ли взимать разовый налог в той или иной форме с приобретателей приватизации 90-х. Он в совершенно определенной форме согласился, что надо и необходимо подумать, как это сделать, что надо подвести черту под собственностью в России, для этого нужен такой вот разовый закон.
Говорили про правительство. Когда камеры ушли, он признал, что эта проблема существуют и до конца компании он планирует выступить с более конкретным видением своего будущего правительства. Фамилия Медведева звучала очень редко. Раза два он произнес "мы с Дмитрием Анатольевичем" и раза два "действующий президент".
Я уточнил, как он представляет себе коалицию – ведь проблема нынешней медведевской администрации в том, что они не создали коалиции, чтобы объявить официальный курс на модернизацию. Он с этим согласился, кивал, но отпустил тему. Судя по всему, у него накопилась большая сумма претензий к политике Медведева, он просто откладывает момент, когда их огласит. Прежде всего, это связано с последними политическими реформами, предложенным Медведевым, – по партиям и – особенно – по губернаторам.
Путин очевидным образом не согласен с концепцией этого закона о выборах губернаторов в его нынешнем виде. Он обдумывает, как должен выглядеть некий предварительный фильтр. Он почему-то думает, что этот фильтр губернаторов снимет проблемы, которые все равно возникнут. Потому что любой губернатор, прошедший любой фильтр, может начать потом собственную игру. Он это признает. То же самое было в Чечне с людьми, прошедшими очень много фильтров, в том числе партийных.
Вообще у Путина много противоречий. Было интересно смотреть, он довольно живо мыслит, но для меня очевидно, он мыслит в своей прежней парадигме. Он очень много говорил, что нужно двигаться навстречу новой ситуации. Говорил о людях на митингах, как о людях, мотивы которых надо понять, и соглашался с Михаилом Дмитриевым (Глава Центра стратегических разработок, - ред.), который об этом говорил, но при этом его политическая философия не изменилась, его концепция власти не изменилась. Он не отличает власть от государства, он говорит "мы это сделаем, мы сделаем то". И это "мы" явно выходит за пределы функции не просто президента, но и государства. |
7701
5
