Хорошая история случилась с Прохоровым. Судьба «Правого дела», да и вообще декабрьские выборы нас мало интересуют .

Но есть в истории с Прохоровым две интересные вещи. Первая заключена в том, что «спецоперация» против Прохорова – вся как на ладони. Если раньше люди шепотом и оглядываясь по сторонам говорили друг другу о каких-то всесильных и зловещих персонажах в АП, которые что-то там демиургически конструируют, а потом демонически контролируют, то теперь весь этот смешной моторчик от кремлевской машинки контроля за политикой – лежит на блюдечке. И прямо перед всем миром. И не надо никаких каблограмм Ассанжа, никаких реконструкций, догадок. Вот она – эта маленькая кучка говна на блюдечке. Как будто птичка нагадила. Мир с интересом склонился над этим блюдечком. Внезапно все сделалось публичным. Названы все имена операторов АП. И теперь обратно этот фарш в мясорубку не засунешь. Он теперь так и останется важным эпизодом российской постсоветской политической истории.

Второй момент не менее важен. Что общего между такими людьми, как Рогозин, Касьянов, Миронов, Немцов, Прохоров, Шаргунов, Ройзман, Навальный и т.д.? Ни-че-го. Это совершенно разные люди, с разными биографиями и взглядами. Ну, разве что общим для них является то, что все они - укорененная часть здешнего ландшафта. Каждый из них – родился и вырос здесь. За каждым стоит своя – но при этом наша общая – история жизненного путешествия в постсоветской России. В широком смысле все они «системные люди». Один был вице-премьером, другой – премьером. А Шаргунов? О, это страшный бунтарь из семьи московского священника-монархиста! А Рогозин? О-о-о, это опасный человек, пробуждающий своей риторикой низменные инстинкты толпы. А Ройзман? Говорят, сейчас ему строят центр при поддержке губернатора Мишарина… А миллиардер Прохоров? О, еще вчера он был привилегированным партнером государства… Сегодня он просто никто. Мелкий деспот, хуже Сталина (как сказал вечно унылый Бовт)…

Объединяет их всех вот что. Все они – просто свидетельство того, что даже если вы построите как бы абсолютно перфекционистскую систему «административно-командного» управления политикой в отдельно взятой стране, у вас с неизбежной периодичностью будет вылезать наружу нечто, непрерывно напоминающее о том, что сама эта перфекционистская система является социальной патологией. Как ни бейся, а с известной регулярностью, сквозь всю эту изощренную систему «теневых договоренностей», будет вырываться, как вода поверх шлюза, нечто «публично-политическое». А это очень важное для всех нас свидетельство. Независимо от исхода конкретного эпизода. Потому что потом, когда вся эта «административно-командная» система закончится – а она, разумеется, кончится – то возникнет другой нарратив, другое повествование об этих годах российской истории. И юные читатели школьных учебников будут задавать вопрос: а почему молодой писатель-патриот Шаргунов не мог быть депутатом ГД в 2007 году? Почему его надо было со скандалом изгонять из списка? Или: а кто и почему выписал «черную метку» Ройзману в 2011?

И уж совсем хороша история с Михаилом Прохоровым. Это своего рода сновидение российского общества о публичной политике. Даже если полностью заковать политию в какие-нибудь деревянные колодки, то просто в силу органики временами будет выхлестываться наружу такой прохоров. И это как раз «обнадеживающая новость». Не важно, что будет дальше с Прохоровым. Как-нибудь он в жизни устроится. Может быть, лучше, чем Касьянов. Он, конечно, вряд ли станет писать романы, как Шаргунов. И вряд ли станет ходить на митинги, как Немцов. Но это уже – конкретные «биографические детали». Для нашей оптики важно другое: мы видим, что люди – разных биографий и талантов – будучи укорененной частью российской политики – не могут участвовать в национальной политической жизни. И не потому что они какие-нибудь «фашисты» или «подрывники». Отнюдь. По меркам других европейских народов - это вполне достойные люди для участия в публичной политике. Одни – с более радикальными взглядами, другие – с менее. И любой из них вполне респектабельно мог бы возглавлять свой сегмент электората, аккумулировать общественные ожидания своей социальной группы и т.д. Все эти люди - разные части «нас самих». Если, конечно, мы являемся «политической нацией».

Но мы ей не являемся. Мы являемся либо клоунами, которые «не договорились с Сурковым», либо … клоунами, которые «договорились с Сурковым». Здесь вам не Норвегия. Как сказал клоун Гозман.

Не надо залупаться. Громко заявил клоун Радзиховский .

И все же, возвращаясь к началу, в истории с Прохоровым, как и чуть раньше с Мироновым, есть хорошая новость. Позорно, на весь подлунный мир, эта жалкая политическая машинка показала, что - при всей ее риторике про «политическую модернизацию», про «инклюзивную политику», про «дальнейшее совершенствование демократии» - она не может без сбоев работать даже с высоко системными людьми. Уж куда системнее, чем Прохоров и Миронов! Мы наблюдаем сбой, при котором наружу вылезла вся механика этой машинки. И чем ярче и гуще она лезет наружу, тем отчетливее контуры того, что является обратным ей. Иным. Это иное – зрелое пространство публичной политики. В котором Михаил Прохоров сам вправе решать, брать ли ему в список Ройзмана или нет. А Миронов – брать ли ему Шаргунова.

Прохоров, как пишут, «упал с лестницы». Зато стройными колоннами стоят «страшилы» - будущие депутаты ГД – у дверей Великого Гудвина, за которыми им должны вместо соломы наконец вставить настоящие мозги. Но за этой дверью мозги не вставляют.