«Свидетели? Ты же знаешь, свидетелей у меня не остается никогда», — ухмыляется в трубку коренастый лысый мужчина в пиджаке, стоящий рядом со стендом. На стенде развешаны объявления: за пропуск занятия или стирку белья в озере полагается один прокол бейджа участника форума, за использование нецензурных выражений и курение кальяна — два, за алкогольное опьянение — три и немедленная отправка восвояси. Здесь же — анонс ежевечерней презентации стартапов с участием инвесторов; одного из инвесторов зовут Виталий Валерьевич, без фамилии; презентации происходят в шатре «за эмбрионом». Мимо КПП проходят на территорию форума девушки модельной внешности с айпадами и сумками H&M. Вдалеке виднеется огромная сцена: по бокам — живописные портреты Путина и Медведева в стилистике монументальных советских мозаик (Путин почему-то изображен поджавшим губки), на самой сцене 15 девушек со швабрами репетируют художественный танец. Еще чуть поодаль — большая надпись «Или учись, или до свидания!», проиллюстрированная другим портретом Медведева: лицо президента РФ составлено из нагромождения слов типа «истина», «лидер», «великая держава» и «матушка».

Селигер — это 380 километров от Москвы и 7 часов дороги на автобусе. Это несколько квадратных километров охраняемой территории, куча разнообразных шатров и сцен, аккуратный палаточный лагерь, полевые кухни и полевые душевые кабины, дорожки, проложенные из массивных пластиковых пластин по сосновому лесу, плазменные экраны, развешанные прямо на деревьях, растяжки с цитатами из Путина, Медведева, Вернадского, Столыпина, Вернадского, Екатерины II, Майкла Джексона и Бэнкси, развешанные на тех же самых деревьях, плакаты «Герои Селигера», развешанные на тех же деревьях (героизм некоторых заключается в том, что они похудели на 37 килограмм — фитнесс-смена на форуме тоже имеется), и надувная скульптура эмбриона, привязанная перед стартап-долиной. Это 30 дней работы лагеря, 5 тысяч человек, единовременно находящихся на территории, и 10 разнонаправленных смен — в дни визита «Афиши» на Селигере одновременно учили творческих личностей в рамках фестиваля «Артпарад», инноваторов, предпринимателей и иностранцев из Международной смены. И еще Селигер — это самое странное образовательное мероприятие в стране. В том смысле, что почти никто не считает его образовательным мероприятием. Считается, что там людей обучают сбрасывать унитазы на машины мятежных главных редакторов. Готовят смену аппарату «Единой России». Учат молодежь любить Путина. В крайнем случае — просто промывают мозги и воспитывают в патриотическом духе, как его понимает Василий Якеменко. Все это оказывается правдой. Но не совсем.

Распорядок дня на Селигере устроен так. В 8 утра рупоры трубят побудку; плейлист следующий: гимн России, песня из м/ф «Король-лев», песня из м/ф «Бременские музыканты», песня из м/ф «Утиные истории». В 8.30 сонная молодежь стекается к главной сцене на утреннее построение; на пустынной поляне шарашит на полной громкости песня «Дискотеки Аварии» с рефреном «на нанопозитиве огромная страна» — шуточный, в общем-то, номер в таком антураже начинает звучать как устрашающий марш согласных. Ведущие поздравляют всех собравшихся с добрым утром и просят участников форума поаплодировать самим себе; кураторы направлений бодро выбегают на сцене и рассказывают о планах на день. Далее следует зарядка — пара тысяч человек отправляются на утреннюю пробежку на шоссе, остальные разминаются под руководством инструктора и подтанцовки.

Без десяти десять в лесу раздаются грозные объявления на манер вокзальных: участникам форума напоминают, что через десять минут начинаются лекции — и кто не успел, тому грозят санкции. Лекции и вправду начинаются. В шатре фэшн-направления раз в тридцать секунд произносят слово «лук» и просят не путать домашние тапочки с лоферами. В танцевальном шатре разучивают стиль локинг («Никогда не надевайте под штаны полосатые гетры — опытные локеры хватаются за сердце»). В шатре Emex (несмотря на скандал вокруг спонсоров Селигера, многие все-таки остались — на территории можно обнаружить баннеры Panasonic, площадку BMW, логотипы Grishko и еще много чего) выступает журналист Максим Шевченко — он заявляет, что гражданам РФ необходимо сформировать одну политическую нацию, и произносит слова «преступный» и «власть» в одном предложении; впрочем, без фамилий. Поодаль композитор Судзиловский излагает пяти студентам направления «академическая музыка» свой творческий путь: «В опере «Домик в Коломне» у меня на сорок седьмой странице мать лает, вот так: гав! гав!». В долине стартапов рассказывают о навыках презентации проектов: человек по имени Анатолий Ларин выходит на сцену под «Somebody To Love», задумчиво смотрит на аудиторию и спрашивает: «Кто только что слушал мою предыдущую лекцию?» Руки поднимают почти все. «Ну, тогда давайте рассказывать анекдоты», — и они правда начинают рассказывать анекдоты. Предприниматели слушают потного бородатого менеджера, как будто насмотревшегося фильма «Уолл-стрит»; он кричит: «Что хочет клиент?! Дискотеку с голыми телками или хороший бэк по кредитке?! Правильно — дискотеку!». На театральной площадке дама в оранжевой юбке проповедует тантрические методы: «Под лобковой костью у вас расположен сексуальный центр, представьте, что это голубой шар, который поднимается вверх»; все присутствующие выстраиваются друг напротив друга и начинают двигать руками и телом взад вперед, издавая громкие звуки. В шатре темно, душно и пахнет сеном.

На хип-хоп-сцене молодые рэперы читают под классические минуса монологи типа «мое второе имя — это мистер позитив»; три короткостриженых юноши, прежде чем перейти к делу, аккуратно складывают на колонку барсетки. Прямо у озера предприниматели и инноваторы валяют друг друга в расплавленном шоколаде, а потом переходят к танцам в пене под хэппи-хардкор. Закрывают программу вечера краснодарские участники рок-направления, которое курирует Вадим Самойлов, — рефрен одной из их песен гласит «Дайте миллиард, а лучше даже два, не хочу работать нифига»; главный хит, ради которого у сцены собирается примерно 50 человек, завершается истовым воплем «Анжела, кто тебя трахает, сука?!». Короче говоря, впору заключить, что Селигер — профанация, дичь, пионерлагерь с патриотическими песнями и смутной идейной подоплекой за два миллиона государственных денег. И это окажется правдой. Но не совсем.

Потому что правда в том, что на Селигере и вправду кое-чему учат, и тем, кто хочет поймать шанс, этот шанс дают. Вот сутулый выпускник биофака с маленькими усиками — вместе с пятью однокурсниками он разработал портативное устройство для мобильного ДНК-анализа, и теперь ищет на Селигере инвесторов, и находит. А другой юноша вывел бактерию, которая убивает бактерию, которая убивает карпов в озерах, — и тоже ищет инвесторов, и, может быть, найдет. А еще одна девушка со своей командой в рамках роботехнической программы делает «Газель», которая будет ездить автономно, без водителя, — и к концу смены доделает. А фэшн-направление курирует популярный московский стилист Александр Рогов, и он рассказывает, что Селигер для него — волонтерство, как люди в Африку ездят детям помогать (никому из кураторов форума не платят), и что он уже нашел девочку, которая получит денежный приз и которую он будет опекать в дальнейшем, и еще несколько человек тоже смогут показать свои коллекции в рамках RFW, а его задача относительно остальных состоит в том, чтобы объяснить, что они занимаются не своим делом. А направление «электронная музыка» курирует Андрей Алгоритмик, тот самый, что заведует программой будущего бара на крыше Британской школы дизайна, и он сообщает, что обнаружил здесь четырех очень интересных продюсеров из регионов и будет вытаскивать их в Москву. Что они все говорят о политике? Ничего — потому что и политика тут существует главным образом в портретах и растяжках. «Ну это же Россия», — разводит руками девушка из Поволжья, приехавшая на Селигер с выставкой «эзотерического искусства». «Я неполитический человек, меня не касается ситуация в стране, — говорит Рогов. — Мне главное, что меня никто не трогает и у меня все хорошо». И это, кажется, очень распространенная здесь позиция: ну да, портреты, цитаты, песни — но все это можно пропустить между глаз и ушей; «любой спонсор всегда выкладывает везде свои логотипы, ну вот и власть тоже», — объясняет выпускник биофака.

На Селигере вообще очень наглядно видна самая рабочая модель отношений населения и государства. Государство хочет, чтобы его любили, но само уже не верит в эту любовь, и использует самые неказистые выразительные средства; население привыкло и не реагирует; и это даже не коллаборационизм, а тотальная невосприимчивость, беспринципность не как позиция, а как апатия. Государство функционирует не «благодаря», а «вопреки»; государство почему-то умеет делать что-то хорошее, только сделав перед этим что-то плохое; население смотрит на плохое сквозь пальцы и охотно пользуется хорошим для своих малых дел — на нанопозитиве. Селигер парадоксальным образом подтверждает популярный тезис, что Россия построена на лжи, потому что все эти портреты и вся эта как бы пропаганда — тоже ложь, она никого не убеждает, и все это знают, и все с этим согласны. Селигер — это, ну да, страна в миниатюре: здесь процветает всеобщий цинизм, который притом при желании может быть, в принципе, пущен на благое дело. «Я очень против «Единой России»! Она меня вообще не устраивает! — кричит мне в диктофон предприниматель из Самары. — А нашисты эти? В прошлом году выкинули номер с гитлеровскими усиками — так к нам на смену из-за этого не приехал один из ведущих бизнесменов Германии!» А вы-то почему приехали тогда, спрашиваю. Он пожимает плечами. «Знаете, мне надо налаживать федеральную сеть по поставкам чая из Китая — а здесь действительно в одном месте сконцентрировано все, что нужно для построения успешного проекта. Я могу переступить через себя в моральном плане ради бизнеса. Ничего страшного».

Вот Кристина Потупчик, пресс-секретарь «Наших», которая в своем ЖЖ лихо костерит «Справедливую Россию», Олега Кашина, Василия Уткина и «рукопожатных журналистов». Мы ужинаем за одним столом, всю дорогу она тихо сидит и проверяет лайки в айфоне, и оживляется, только когда улыбчивый американский мормон Ричард, приехавший на международную смену, спрашивает: мол, вы за кого — за Путина или за Медведева? «Путин, — отвечает Потупчик, хоть и не знает английского. — Не знаю, что он там говорит, но Путин». «Путин — наш друг», — подхватывает Городничева. «Oh really? — приободряется Ричард.— Does your cat play with his puppy?»

И вот молодой человек Никита — он вообще не из «Наших», он второй год работает на Селигере волонтером в пресс-центре, потому что здесь можно приобрести много хороших связей, он ненавидит 90-е, потому его отец, военный, лишился всего и был вынужден стать челноком, и вообще, это было ужасное время, и западные компании хотели прибрать к рукам российские ресурсы, но Путин им не позволил, и да, у него много претензий к действующей власти, — у них у всех есть претензии, — но он хочет встроиться в систему и менять ее изнутри. Он предлагает мне почитать на ночь новые номера «Сноба» и Esquire, он саркастически говорит — мол, увидите в «Жан-жаке» Олега Кашина, передавайте привет. «Что такое Селигер? — рассуждает Никита. — Ну вот, допустим, когда молодой человек ухаживает за девушкой, им важно, чтобы отношения сложились, пережить вместе какое-то приключение — ну, скажем, под грозу попасть. Кто здесь молодой человек? Ну, государство, конечно. У государства же вообще фаллическая сущность. Вот Селигер и есть такая гроза». Ну да, думаю я, гроза, конечно, — с той только поправкой, что небо вообще-то чистое, а грозу молодой человек организовал с помощью купленного за откаты вертолета.

Но, кажется, они и сами все понимают. Понимают, что, как бы «Афиша» ни написала про Селигер, через две недели на политическую смену все равно приедет очередное первое лицо, и Андрей Колесников или какой-нибудь другой остроумный человек расскажет об этом так, что все будут смеяться и негодовать; но это все равно, потому что они уже (или еще) чувствуют себя победителями. Понимают, что мы вроде бы по разные стороны баррикад, — но это все равно, потому что никаких баррикад нет. Понимают, что нам нечего делить — потому что они уже все поделили. Обратно до Москвы нас подвозит заместитель пресс-секретаря «Росмолодежи» Настя на личной «Мазде 3». В салоне я надеваю наушники и дежурно извиняюсь — мол, простите, я не то что вашу музыку презираю, работать надо. Настя без малейшей иронии и без малейшей злобы отвечает: «Да бросьте. Я почти уверена, что вы презираете и мою музыку, и меня лично, и весь этот форум. Ничего страшного». Последнее, что я слышу перед тем, как включить плеер, — две песни Леди Гаги. В одной поется о любви к Иуде. Вторая называется «Government Hooker».