С вечера я прочел переписку Коха с Шендеровичем и сопутствующие посты (Митрохина, Юмашевой), а с утра — так уж удачно получилось — пошел на «Generation П». Вышел и зала, сел в машину и понял, что мне — страшно.
Вообще-то мне редко бывает страшно. И уж не помню, испытывал ли я вообще когда-либо ужас. А тут прямо накатило. Читаешь Пелевина — и посмеиваешься. А весь этот юмор, перенесенный в визуальное, прошибает каким-то жутким и совершенно серьезным холодом. Фильм о «небытии» удался. И переписка о десятилетии «разгрома НТВ» ухнула прямо в эту бездну, над которой разносится демонический хохот. Так что закралась у меня даже опасная мысль: а само это «празднование разгрома» — не часть ли промокампании фильма? (Впрочем, в «нашем бизнесе» так все устроено, что всегда чудесным образом совпадает политический старт политика с фамилией Иванов и старт рекламной кампании водки «Иванов», — не следует задумываться о том, организовано ли это или случилось само…)
Переписка о разгроме НТВ под общим названием «дедушки ссорятся о непонятном» разбивает мозг. Вокруг меня бόльшая часть людей либо уже не видели НТВ времен Гусинского, либо застали его детьми. А выражение «молодежная редакция ЦТ» не вызывает никаких ассоциаций, и поэтому его бесполезно использовать для сравнений. Выросло новое поколение. Которому, если сейчас показать программу Киселева, с его бесконечным «бэ-э-э», вряд ли будет понятно, от чего «дедушка так тащится». В чем, собственно, «революция»? Ну, попадаются, конечно, дети «из интеллигентных семей», которые свято верны мифологии пап-мам, у которых есть в головах какой-то нарратив о «попранной демократии» с ключевыми словами типа «НТВ», «Итоги».
Переписка — ужасная. Еще страшнее фильма. Поколение отцов полностью запуталось. Шендерович написал дежурную заметку о том, что вот началось все с разгрома НТВ и приехало к нынешней общественной деградации. Заметка обычная. Мы все привыкли к тому, что есть такой нарратив. Ну сидит там небольшая группа авторов, которая считает себя источником уверенной моральной оценки всего. Человеку в общем-то свойственно впадать в «моральный ригоризм». Собственная история компромиссов и предательств как-то благополучно вытесняется сознанием. Ну, или выстраивается такая для себя убедительная история, что «они» были «предатели» и потому их «не жалко». Понятно, что эта позиция очень уязвима. Но люди, которые «живут», понимают, «как оно все устроено» (у богини Иштар), просто относятся снисходительно к такому ригоризму. И вдруг Кох сорвался с поводка как бешеный. А его «нарратив» еще хуже. Потому что его вообще не объяснишь ребенку. Что случилось с «дядей Аликом»? Это уже неимоверно трудная жизненная драма: он когда-то поверил — сначала Гайдару, потом Черномырдину, потом Путину… И всякий раз его почему-то кидали. Но всякий раз была какая-то логика: почему надо было действовать так, а не иначе… Теперь дядя Алик отошел от дел, он путешественник и меценат. Но сердце его не в покое. Поэтому он с криками «блядь!» обрушивается на «дядю Витю Шендеровича». Трудность в том, что все они ходят на юбилеи Ельцина, «Эха Москвы», 20-летие любимого банка «Полное Возрождение России». Одни из них — когда-то бывшие «предателями» — как-то извинились друг перед другом и опять стали «друзьями». И работают вместе. Другие прощены без извинений. Потому что в отношении «однокашников» действует презумпция: оступился, да, но он очень талантливый и все-таки у него «заслуги» и т.д. А третьи — так и числятся в сволочах.
© Павел Смертин ⁄ Коммерсантъ
Руководители входящих в холдинг «Медиа-Мост» средств массовой информации - главный редактор газеты «Сегодня» Михаил Бергер (слева), главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов (второй слева), председатель Совета директоров телеканала НТВ Евгений Киселев (второй справа) и главный редактор журнала «Итоги» Сергей Пархоменко (справа) отвечают на вопросы в ходе пресс-конференции по поводу ареста и заключения в следственный изолятор Владимира Гусинского. 16 июня 2000
Это ужасный покер. Юмашева вскрывается — у нее две двойки («они обидели отца, который для них много сделал»). Потом — хлоп — вскрывается Шендерович — у него две тройки. Потом вскрывается Митрохин («а Немцов-то с Касьяновым поддержали тогда разгром») — у него, стало быть, два туза. Тут Кох — опа! — каре («Шендерович, да как ты вообще можешь судить, когда вы все тогда у Гусинского увязли в грязных деньгах 90-х»). Шендерович поднимает ставки, берет еще одну карту… На следующий день оказалось, что они все еще за покерным столом, все «прикупают»: пошла вторая серия писем.
А тем временем все это читает дядя Володя Путин. У него — большой стрит на руках. И он видит, как лохи «запутались в показаниях»: кто кого предал, кто там занимал «безукоризненно нравственную позицию», кого там несправедливо обидели. И демонический хохот несется над покерным столом, пока во втором письме Шендерович пытается провести тонкие дистинкции между позициями дяди Лени, который сначала что-то там не то написал, но потом тоже пострадал; тети Тани, которая осталась на НТВ и так там и работает, и еще каких-то «дядь» и «теть», которым вся эта переписка окончательно зарывает репутации… Дети смотрят и видят: и тети, и дяди вываливают скелеты из шкафов. Кому теперь интересны эти скелеты? Их фамилии надо уточнять в «Википедии». Видишь вон того страшного дядю начальника? Он еще снимался в фильме «Брат» вместе с Бодровым, изображал телеведущего? А-а-а, да-да, точно.
Проект «реабилитации 90-х», в общем и целом необходимый, уперся в стенку. Никто не собирается переосмыслять «собственный путь». Все хотят создать «непротиворечивый нарратив», оправдывающий собственную мотивацию «тогда». Тогда «мы» создали новое творческое телевидение. Ну да, это верно. Тогда «мы» поставили заслон группе проходимцев, которые были уверены, что с помощью телевидения можно быть выше государства. Ну да, и это верно. Теперь «мы» (оба двое, и Шендерович и Кох) сидим на руинах в окружении «белых фартуков», и нам обоим тычут: «либераст поганый». Какая плохая получилась история…
Особенно плохой она стала, когда Л. Парфенов прочел вслух некий текст о том, что телевидение в РФ давно перестало быть «общественным», «творческим», да и вообще перестало быть телевидением. Плохой, потому что ничего не последовало. Ни в одной газетке не началась большая и профессиональная дискуссия о том, что надо сделать, чтобы как-то обратно вырулить к «общественной миссии телевидения», как-то вернуться к «планке профессии», как-то отличать лояльность от сервилизма. И о том, что именно зияет, как огромная дыра, в нашем телевидении. Наоборот. Последовало совсем другое. Дядя Эрнст сказал с сомнением: а сам ли Леня сочинил этот текст? А зачем? А кто за этим стоит?
Кстати, именно этот вопрос часто задает себе главный герой фильма «Generation П» Вавилен Татарский. Фильм содержит ужасный ответ. Никто не знает, как вырваться из корпорации «Богиня Иштар».
Автор — директор Центра медиаисследований Института истории культур; ведет блог amoro1959 в LiveJournal.com |
