Недавно мы все узнали из колонки Андрея Ерофеева в «АртХронике», что к нашему другу, московскому художнику Илье Фальковскому, вломились в мастерскую какие-то непредставившиеся сотрудники неизвестного ведомства. Мастерской у него больше нет, а сам он после этого исчез.
Это произошло в середине января. История в прессу не попала, но информация, как водится, растеклась.
За Фальковским следили, за ним была «наружка» — это слово больше не кажется чем-то, что происходит только в шпионских романах. Его поймали на улице вместе с еще одним художником, после чего затащили в мастерскую. Фээсбэшники, «эшники», опера без всякого ордера и документов обыскали мастерскую, а самого Илью несколько часов подряд прессовали. Виды угроз всё те же — что нашлют фашиков и те здесь всё переломают и сожгут, что подбросят оружие или наркотики и посадят на сакраментальные семь лет. Сторона нападения утверждала, что он не художник, а экстремист и китайский шпион (Илья часто бывает в Китае), и требовала подписать бумагу о сотрудничестве.
Рассказывают, что перед тем, как мастерскую опечатали, в дверях появился главный знаток творчества группы «ПГ». Он сообщил, что ему совсем не нравится клип «Вампир» и лайтбокс про негров. Высокопоставленный поклонник также заявил о намерении посещать впредь все выставки группы, и вообще сказал, что хочет часто встречаться и дружить, пообещав новую встречу дня через два.
Оставшиеся ценители, которые в это время занимались незаконным коллекционированием арт-объектов производства группы «ПГ», посоветовали художникам сменить тематику творчества на восхваление героев Чечни и Афгана.
Хозяева дома в Лебяжьем переулке, где располагались мастерские «ПГ», Литичевского и Острецова, перепугались и разорвали отношения на всякий случай и с остальными художниками — правами на помещение те не владели.
Фальковский не стал общаться с прессой, а попросту уехал из страны.
Но это еще не вся история.
Говорят, что во время «беседы», которую проводили анонимные работники органов, в списке прегрешений Фальковского против священного режима назывались «связи с антифашистами» и то, что он был одним из участников кампании в поддержку арестованных Николаева и Воротникова. Кроме того, Илье сообщили, когда именно арестованных освободят — мол, трех месяцев для начала хватит.
Эти два факта дают нам невероятную картину, скажем так, тотального контроля кураторов из ФСБ над происходящим в искусстве.
Возникает вопрос: чего стоит общественная поддержка, все усилия адвокатов, подписи Сокурова, Гельмана, Боровского под письмом в суд, обращения других очень серьезных людей и тысяч выступавших против заключения Олега и Лени под стражу, если решение о том, чтобы их выпустить, было принято не в суде, а на Лубянке? Ничего не стоит. Если кто-то думал, что их освободили потому, что суд признал доводы защиты более серьезными, чем доводы обвинения, —видимо, пришло время расстаться с этой иллюзией. Нам сообщают: «Когда захотим, тогда и освободим, а захотим — снова посадим».
За последние полгода произошла практически полная консолидация арт-сообщества, правозащитников, молодежных движений и интеллигенции по вопросу о том, поддерживать или не поддерживать радикальных художников. В этом, на мой взгляд, единственная польза от чудовищной и неконституционной отсидки Николаева и Воротникова. Так что гостей теперь ждут все. Ждут экологи, антифа, ждут правозащитники, ждут анархисты, ждут лимоновцы, ждут поэты-сатирики, ждут рок-музыканты, ждут издатели и владельцы книжных магазинов, ждут галерейщики и кураторы, ждут блогеры, журналисты, телеканалы и журналы, ждут булочники, краеведы и владельцы аквариумных рыбок.
Очевидно, пришли именно к Фальковскому потому, что он сам протестный художник и не мог не привлечь внимание органов. Но какого рода этот протест и угрожает ли он обществу?
Творчество группы «ПГ» давно и хорошо известно всей московской публике, хоть мало-мальски связанной с потреблением какой-либо интеллектуальной продукции. Относились к нему всегда довольно спокойно — это всего лишь картинки и ролики, лайт-боксы и видео, как правило сделанные с большим юмором (Фальковского и Каталкина даже упрекали в недостаточной протестности и слишком большой доле условности, недостаточном радикализме).
Нужно признать, что по сути это обычное городское искусство. В Америке и Европе такого искусства тонны — его включают в свои курсы преподаватели университетов, о нем пишет пресса. Чтобы его делать, не нужно нарушать уголовный кодекс и вступать в прямое противодействие власти. Нужны всего лишь талант, мастерская и немного убеждений.
Однако из этой точки, то есть из России 2011 года, старые и хорошо известные работы группы «ПГ», над которыми мы посмеивались еще несколько лет назад, кажутся невероятно смелыми: картинка «Призиденты-пиздаболы»; работа «Это конец», где наци-скины режут негров только потому, что и те и другие шли по одной улице; ролик «Новости», в котором китайцы завоевывают Россию; музыкальный клип «Вампир» — инсценировка художниками стрельбы по кортежу президента — все это сейчас уже немыслимо.
Если раньше власть спокойно проходила мимо подросткового, по сути, анархистского искусства, то сейчас она высылает карательный отряд, чтобы разобраться с каждым, кто нарисует пизду или хуй. Власть хочет каждого такого рисовальщика запугать, заставить сотрудничать, дожать, сломать, завербовать.
Власть крайне озабочена воспитательными мерами в отношении протестного искусства, общества и особенно в отношении молодежных организаций любой направленности.
Но до какой степени может дойти эта навязчивая забота?
В связи с разгромом мастерской Фальковского нельзя не вспомнить одну из самых страшных вех андеграундного искусства XX века — смерть питерского художника-нонконформиста Евгения Рухина. Он в 1976 году сгорел в своей мастерской при пожаре, устроенном КГБ, как считают все, кто застал те времена. А времена были жуткие — разгром выставок, в том числе «бульдозерной выставки», в организации которой Рухин принимал участие; постоянная слежка за художниками; постоянные допросы в КГБ; давление с целью заставить их отречься от всех художественных методов, кроме соцреалистического; шесть лет лагерей Юла Рыбакова за надпись о душе на стенах Петропавловской крепости… Всего не перечислишь.
Считается, что сейчас времена «вегетарианские». Я только не понимаю, чем те времена отличаются от нынешних.
Недавние репрессии в отношении тысяч антифашистов после Химок, причем с пытками, постоянная слежка за группой Война, недавнее нападение «эшников» на Козу, Вора и Леню на улице, а всего несколько лет назад — поджог «Фаланстера» и избиение независимого тогда галериста Гельмана (не так уж давно это было, чтобы напрочь об этом забыть). Разве все это не укладывается в точно такую же цепь событий?
Не возвращайся: здесь опять гэбня
И пародируется застой, —
писала Елена Фанайлова в книге «Русская версия».
Визит органов опеки современного искусства к Фальковскому — сигнал обществу о сужении безопасного поля высказывания и выражения гражданской позиции. Раньше, до разгрома его мастерской, чтобы получить неприятности от людей в черном, нужно было вступить с государством в открытый конфликт. Теперь достаточно твоего собственного творчества и поддержки тех, кто сидит в тюрьме.
Как-то это уже не по-вегетариански.
|
