Президент Египта Мубарак сказал свое веское слово. 1 февраля он отказался обращаться к дискредитировавшей себя оппозиции и обратился к народу. Он пообещал, что уйдет, — но не сейчас, а в сентябре, когда будут следующие президентские выборы, на которые он не будет баллотироваться. Пообещал за оставшиеся месяцы провести много реформ, в том числе изменить статьи Конституции, которые и позволили Мубараку бессменно править 30 лет. А еще он пообещал умереть «в этой стране».
Телеобращение показывали на площади Тахрир на большом экране. После этого начался митинг. Тахрирцы обещали друг другу, что не уйдут с площади, пока не уйдет Мубарак. А уйти он должен до пятницы — иначе оппозиция пообещала применить «жесткие методы». Сразу после митинга начались танцы.
Тем временем на набережной Нила между зданиями МИДа и Национального телевидения собрались сторонники Мубарака. Их оказалось неожиданно много — около трех тысяч. Их уже ждали камеры первого египетского. Обычно строгие к журналистам солдаты мало того что согласились затащить на танк камеру, так еще и разрешили залезть на броню человеку в костюме, который дирижировал толпой. «Он не уйдет!» — кричали люди. «Это лучший президент во всем мире. И я бы хотела, чтобы он правил нами до самой смерти. И мы соберем свой Тахрир, мы заставим его отказаться от своих слов про отставку», — говорила сотрудница банка Алия.
Большая часть мубараковцев с Алией не согласна. Основное требование — дождаться сентября. Провести выборы по плану.
— Да никто, кроме бабушек и нескольких шизиков, в него не влюблен. Если честно, все боятся, чтобы хуже не стало, — говорит мубараковец Михаил Морус. Михаил — туристический гид (работал в Шарм-эль-Шейхе, но после нападений акул на туристов работы почти не стало, и он вернулся в Каир, к матери и сестре. А тут и революция).
— Когда в Александрии взорвали храм (это случилось 1 января. — Е.К.), я выходил на митинг против Мубарака. А сегодня я молюсь, чтобы он не ушел раньше срока, — говорит Михаил.
2 февраля, на следующее утро после обращения президента, мубараковцам не хватило места перед МИДом — они собрались на обеих сторонах Нила, по 7 тысяч на каждой. Михаил говорит, что 60% поддерживающих Мубарака — христиане, которые составляют 10% от общего числа египтян.
Немолодые египтяне помнят президента Гамаля Абдель Насера, при котором все религии в Египте были равны. Тут даже буддисты водились. Но вслед за Насером пришел Мухаммед Анвар Садат, «очень мусульманин».
– Он сказал: Египет — исламская страна, внес это в Конституцию, — говорит Михаил. — С тех пор мы не можем занимать должности послов, высшего офицерского командования. «Братья-мусульмане» (исламисты – Прим. ред.) были при нем очень сильны. Христианина могли уволить, избить или даже убить. А Мубарак объявил «братьев» вне закона — не потому, что он к нам добрый, а потому, что «братья» всегда рвутся к власти, и он это понимает. А враг нашего врага — кто? И стало немного получше — два христианина даже заняли посты министров, был отменен обязательный экзамен для пятиклассников — нарисовать Каабу и красиво написать, что бога, кроме Аллаха, нет.
— Мубарак, конечно, уйдет через полгода, и мы это понимаем, мы на это согласны, — продолжает Михаил. — Но за это время можно провести реформу Конституции, демократизировать систему управления — все, что он обещал в обращении. И потом, у египтян будет возможность спокойно обсудить и решить, демократию какого типа они хотят — иранскую или турецкую. Сейчас, под влиянием момента, египтяне наверняка проголосуют за исламизацию. Не «Братья-мусульмане» организовали эту революцию, но они отлично умеют выезжать на форс-мажорах. Мы этого не хотим, и поэтому мы за Мубарака.
Михаил говорит, что многие сторонники Мубарака хотят пойти и вытеснить демонстрантов с Тахрира. «По чисто экономическим причинам уже неделю мы не ходим на работу, потому что все офисы закрыты, то есть четверть зарплаты мы уже потеряли. Туристы боятся приезжать. Мы не спим неделю, охраняем дома и церкви от мародеров… Но армия все равно не пустит нас на Тахрир. И хорошо, драки не будет…»
В этот момент колонна двинулась.
До площади мубараковцы дошли за пять минут. Армейское оцепление, преграждающее улицу Абд аль Менеем Риад, по которой мы шли, исчезло, оцепление из числа тахрирских демонстрантов — тоже. Тахрирцы решили отойти. Ликующие мубараковцы не прошли — пробежали половину площади, срывая плакаты с деревьев и фонарей, вырывая листы из рук замешкавшихся демонстрантов. Произошло несколько стычек, но конфликта не хотел никто, и орущие друг на друга люди через минуту обнимались.
Тахрирцы, ушедшие в переулки, к тому времени уже вернулись на площадь. Через некоторое время стало невозможно понять, кто есть кто — демонстранты смешались, площадь кипела как один большой котел. Кричалки перебивали друг друга, но стенки на стенку не получалось. Тогда тахрирцы сбились в одну большую группу и кинулись.
Людей сбрасывали с парапетов, пытались достать палками. Толпа рванула с площади в переулки. Люди падали, пытались подняться, снова падали. Родители на бегу пытались перекинуть детей за парапет. Улочки вдруг оказались очень узкими.
Полетели первые камни. Быстро вмешалась армия — пустили слезоточивый газ. Первые пробитые головы. Несколько мужчин упали в обморок.
Оцепление в переулках было выставлено сразу, причем самими мубараковцами — чтобы не допустить кровопролития. Сцепившиеся локтями мужики убеждали своих товарищей не пытаться подойти к площади. Когда слова кончались, начинали скандировать: «Мир!»
Мубараковцы остались в переулках, тахрирцы на площади. Площадь подметали на скорую руку, перебинтовывали головы, искали вещи — близилось время трехчасовой молитвы.
Но после молитвы оказалось, что мубараковцы снова собрались на улице перед знаменитым Египетским музеем (он же – Каирский музей). Кордон не прорывают — просто стоят и скандируют.
Толпа двинулась туда.
Солдат, перекрывавших все остальные проходы на площадь, на улице Абд аль Менеем Риад по-прежнему не было. Стояли закрытые танки, брошенные грузовики. По обе стороны от них — оцепление из добровольцев, которые не желали пускать две толпы навстречу друг другу. На кузов грузовика и танки забрались миротворцы от обеих сторон — шейх в белой одежде, мужчина в светском костюме с флагом Египта в руках. Они махали друг другу руками. Обе толпы скандировали: «Мир!»
Кто-то стукнул камнем о металлическую оградку, отделяющую тротуар от проезжей части. Звук понравился, его повторили. Вскоре площадь наполнилась оглушительным металлическим боем. Лозунг «Мир!» на этот ритм не ложился. И люди стали кричать: «Аллаху Акбар!»
Казалось, камни полетели с обеих сторон одновременно. Миротворцы пытались остановить это жестами, но камней взлетало все больше. (Камни взлетают стайками, как воробьи.) Наконец, миротворцы тоже взялись за камни.
Площадь переключилась на режим войны мгновенно. Мусор больше никто не убирал — одни женщины сосредоточенно разбирали плитку и колотили ее об асфальт, разбивая на удобные булыжники, другие складывали в пакеты и подносили стрелкам. Каждые полминуты от «линии огня» выносили окровавленного человека, но это никого не пугало.
Девушки деловито носили воду стрелкам. Тут же крутились дети. Боевые действия развернулись прямо перед Египетским музеем. На площади тем временем продолжались митинг и молитва.
Тахрирцы быстро учились. Большинство первых ранений было в голову, и люди надевали на затылок все что можно — кастрюли, оранжевые знаки дорожной разметки, свернутые плакаты, коробки из-под сока. Кто-то просто обматывал голову свитером.
На щиты разобрали жестяные листы строительного заборчика неподалеку.
На площади — закрытый вход в метрополитен — ступеньки под землю и ниша. Там устроили импровизированную тюрьму. За два часа с начала камнепада было схвачено около 40 «провокаторов», «переодетых полицейских» и «шпионов». Брали всех подозрительных.
|
