Ирина Роднина – единственная в истории трехкратная олимпийская чемпионка по фигурному катанию (в Пхенчхане результат повторила Тесса Виртью, но одно золото у нее в команде), человек, который вместе с Владиславом Третьяком зажигал Олимпийский огонь в Сочи-2014. В 1990-2002 годах жила в США, работала тренером, после чего вернулась в Россию. В 2007-м стала депутатом Госдумы от «Единой России», в 2011-м и 2016-м – переизбиралась на новый срок. В парламенте голосовала за самые странные законы, а пару недель назад входила в комиссию, которая рассматривала обвинения в домогательствах к журналисткам депутата ЛДПР Леонида Слуцкого. Комиссия не нашла нарушений в поведении Слуцкого, а Роднина заявила: «Если это [обвинение] самое большое достижение в их журналистской деятельности, то что тут можно сказать?».

Александр Головин встретился с Родниной, чтобы понять, зачем великой спортсменке все это нужно. 

– Вы депутат парламента страны, которая находится в сложных отношениях с США. Они наш геополитический враг. Вы голосуете за законы, которые ограничивают деятельность американских граждан в России. При этом как минимум прошлый Новый год вы провели на Гавайях. Вам не кажется это лицемерием?

– Кажется лицемерием, когда мы занимаемся вшивым патриотизмом. Когда начинаем кидаться лозунгами, что этот враг, а этот не враг. Патриотизм заключается не в том, где я провожу время, – это зависть. Не в том, на чем я езжу и где живу, – тоже зависть. Патриотизм – это твои поступки и дела. И те решения, которые принимаешь.

– Вы приняли решение и проголосовали за закон Димы Яковлева. Зачем?

– Существовала торговля детьми. Я работала в Америке 10 лет и видела, во что это превращалось. Нам даже предлагали принять в этом участие.

Мы же не отказываем в усыновлении в Европу (Россия отказывает в усыновлении любым одиноким кандидатам из стран, в которых признаются однополые браки, например, Франции, Великобритании, Испании, Канаде, Норвегии – Sports.ru). Просто Америка – единственная страна из тех, куда уезжали дети, кто не подписал международную конвенцию. Она пренебрегала всеми международными правилами, которые касаются усыновленных детей. Как только ребенок попадал в Америку, он сразу менял гражданство, имя и фамилию. Если о всех усыновленных в остальные страны каждые полгода в посольство приходит отчет, то в случае Америки нет.

Мало кто знает, но из-за этого с 2010-го по 2011-й мы на целый год прекратили адаптацию детей (усыновление – Sports.ru) в США. Потом все-таки подписали двустороннее соглашение. С первых же месяцев оно стало без конца нарушаться. В итоге приняли закон.

– Так и не понял – в чем заключалась торговля?

– Наши торговали. По российскому законодательству в первую очередь за границу брали детей-инвалидов. Знаете, сколько истинных инвалидов из тех 60 тысяч, которые были адаптированы в Америку? Менее пяти процентов. Остальные шли под видом инвалидов. Это очень просто. Если ребенок появляется в детском доме, значит, что-то случилось с родителями. Или их лишили прав, или они алкоголики, бездомные. А когда ребенком не занимаются, у него идет отставание в развитии. Вот всем детям и ставили диагноз.

Детский дом в Ростове-на-Дону, 2012 год

– Что плохого, если даже не инвалид находил семью в США?

– Ничего плохого. Я просто говорю, что нам не дают отчет. Посмотрите, какое количество издевательств там происходило над этими детьми. Родители начинали меняться ими. Я не говорю, что это повсеместно. Но таких случаев было очень много. И о них нам не сообщали, потому что ребенок терял гражданство. Работники посольства не допускались на суды, которые шли по вопросам адаптированных ребят. Контроль над ними оказался почти невозможен, в отличие от других стран.

– Разве в России ситуация с издевательствами не хуже?

– Это есть, да. Но разве торговать своими детьми хорошо?

– Я не вижу торговли. Дети обретали семью. Какая разница где.

– Не видите? А я приведу пример американских соседей. Они захотели взять двух детей. Летали, знакомились. И когда приехали наконец забирать их, им говорят: «Не дадим, потому что у них есть сестра». Закончилось тем, что соцработники взяли деньги и с большим удовольствием всех троих отправили в Америку. Для кого-то это оказался бизнес.

– Плохо, что вместо двух детей забрали трех?

– Это хорошо. Только почему работники соцслужб взяли деньги?

– Потому что у нас бюрократия и многие вопросы решаются так.

– Это не бюрократия. Вы мне тут сказки не рассказывайте. Работники заранее знали, что если три ребенка, а просят двух, то отдать не получится. У нас по закону братьев и сестер в детских домах разлучать нельзя. Значит, показывая двух детей, они сознательно умолчали о третьем. Это называется вымогательство.

– Так это же проблема внутри России.

– Да. А в Америке на суды не допускают, дети гибли, их передавали друг другу. Мы должны иметь информацию. Это же наши граждане.

– Какой процент усыновленных русских детей гибнет в России и Америке (в России – около 1200 случаев в 1991-2006 годах или 1500 в 1996-2012 годах на более 100 тысяч усыновлений. В США – 20 случаев на 60 тысяч усыновлений в 1991-2015 – Sports.ru)?

– У меня такой информации нет. Но если мы играем по международным правилам, давайте играть вместе. Тем более США больше всех кричат о международных правилах. Мы же не ставим сейчас этот вопрос по отношению к Италии или Германии. Не спрашивали себя почему? Или просто мы такие плохие и не любим Америку?

– Кажется, что да. Когда началась жесткая конфронтация, тогда и приняли закон.

– Потому что Америка не выполнила те требования, которые предъявляются странам, усыновляющих наших детей.

– Политической составляющей не замечаете?

– Она была. И почему ее все увидели – в США появился закон Магнитского. Он политичный. До этого существовал закон Джексона-Вэника, который должен был отлетать, когда Россию приняли в ВТО. Но не могли же они просто так это оставить. Возник акт Магнитского.