Август в Москве — время слухов, особенно последний август перед президентскими выборами. Сезон отпусков у больших руководителей заканчивается не начавшись: президент официально в отпуск не выходит, и важные чиновники выезжают из столицы по очереди и не очень надолго. Напряжение нарастает, сентября ждут как конца света. По городу ползут сплетни, одна абсурднее другой. Обычные, в общем, совещания, ничего не значащие встречи, пустые разговоры, преломляясь в сотнях апокалиптических пересказов, производят кошмары: монархия, Путин не досидит до 2024 года, Путин отправит правительство в отставку, Путин ликвидирует правительство как конституционную сущность, Путин вообще не пойдет на выборы. Выбирать «свой» кошмар нужно сердцем, а не головой. Нужно полюбить его, научиться жить в нем и смотреть на мир в его логике.
Мой любимый нарратив — история про ликвидацию правительства как класса. Желание свести проблему потерянной в экономическом смысле шестилетки к проблеме отсутствия у президента рычагов воздействия на ведомства, крупный бизнес и регионы вызывает какое-то странное, почти щемящее чувство. Если правительство, работающее по прямым указаниям президента, председатель которого самоустранился от дел, чтобы этому не мешать, правительство, лишенное значительной части конституционных полномочий (кто сегодня помнит о комиссии президента по ТЭКу и указе о стратегических предприятиях, а они есть!), является недостаточно исполнительным, то, наверное, что-то не так с президентом, а не с кабинетом. Однако президент, кажется, считает, что дела обстоят именно так.
Легенда о юристах
Обстоятельства дела выглядят так. Якобы в Кремле прошло несколько совещаний, на которых юристы администрации высказывались в том духе, что президент не институт, а олицетворение государства и у него недостаточно административных полномочий, чтобы править эффективно. Логичное развитие этой мысли — ликвидация поста председателя правительства: премьер исчезает из книги жизни, а вице-премьеры (секретари кабинета? заместители президента РФ в правительстве РФ? вице-канцлеры?) переезжают в Кремль, например в Сенатский или Большой Кремлевский дворец. Министерства остаются на местах вместе с министрами, но все в новой конструкции подчиняются президенту напрямую и вместе образуют кабинет.
Никто не говорит прямо, что сразу после губернаторских выборов Дума проголосует за пакет поправок в пятую и шестую главы Конституции. Но самой логикой нарратива предполагается, что все так и будет. Ни референдум, ни конституционное собрание для этого не нужны. Правительство — коллективный орган исполнительной власти, вот все, что написано во второй главе, которую нельзя править парламенту. Про председателя правительства там нет ни слова.
У этого нарратива есть одна важная черта. Путин после кризиса 2008–2009 годов организует процесс принятия государственных решений так, чтобы максимально наглядно презентовать свое вмешательство и свой вклад в успех дела. Эту привычку он заработал, когда сам сидел в кресле премьера. Вспотел — покажись народу. Чтобы показываться чаще, нужно чаще потеть. Путину с осени 2008 года нравится работать руками, руководить, а не задавать стратегические горизонты. В горизонты он не очень верит, а вот в систематические педантичные усилия верит. Идея с помещением правительства в Кремль вполне вписывается в такую логику, проходит «тест Путина». |
1634
6
