Сергей Гуриев перед выступлением на конференции, 2012 г.

 

Выбор 

 

Билет в один конец он забронировал 29 апреля в 9.50 вечера: Air France, Москва — Париж. На следующий день побросал в рюкзак оставшуюся в доме электронику — лэптоп, бэкапы, диски, флешки (ни одежды, ничего другого брать не стал), доехал до Белорусского, сел на «Аэроэкспресс» до Шереметьева. Послал жене Кате эсэмэску: «Когда ты приедешь, меня, скорее всего, дома не будет». — «А где ты будешь?» — не поняв его конспирации, переспросила она. Писать, что в Париже, он не стал — телефон давно уже отслеживали, а паспортный контроль на границе и все удовольствия, связанные с «оперативным сопровождением» (так в последнем разговоре выразился следователь Туманов), ему еще только предстояло пройти. Потому ответил туманно — что-то вроде «ну там, где ты меня хотела бы видеть».

 

Катин самолет приземлился в Шереметьево в 15.30. На паспортном контроле неожиданно вышла заминка: паспорт профессора Российской экономической школы и Парижской школы экономики и одного из самых цитируемых российских ученых Екатерины Журавской пограничники долго копировали — от первой страницы до последней, потом куда-то унесли, куда-то звонили, с кем-то советовались. Катя подумала: «Вот будет смешно, если меня не впустят домой». Летела она в Москву надолго, все майские праздники уже были расписаны: с кем встретиться, кто приглашен к ним домой обедать, к кому они с Сергеем идут; 6 мая собирались быть на Болотной. Она еще не знала, что планы изменились, и изменились кардинально: так, что вся прежняя жизнь пойдет кувырком. «Проходите»,— сказала ей дама-пограничник. И она вздохнула с облегчением.

 

Сергей — тогда еще ректор Российской экономической школы, член «золотой сотни» — кадрового резерва Кремля и «молодой лидер будущего», по версии мирового экономического форума в Давосе, — профессор-институционалист Сергей Гуриев ждал жену в баре рядом с платформой «Аэроэкспресса». Там, в баре, он и рассказал Кате про события последних дней: про то, что выемку электронной почты с его рабочего компьютера делали на протяжении трех дней — в четверг, пятницу и субботу (25—27 апреля), что следователь Туманов на последнем допросе там же, в офисе РЭШ, 25 апреля, поинтересовался, не собирается ли Гуриев на ПМЖ, что знакомые, в том числе с разными значимыми приставками к фамилиям (назвать их корреспонденту The New Times Гуриев отказался) и инсайдом, накануне сказали ему: «Пожалуй, тебе лучше сейчас уехать». Что будет дальше — никто предсказать не мог. Обыск дома? Подписка о невыезде — о, это было бы, притом что жена и дети большую часть времени — за границей, вполне иезуитским решением. Арест? Короче, он принял решение. В 19.45 30 апреля Сергей Гуриев уже сидел в самолете: он летел в страну, где у него не было ни долгосрочной визы, ни работы; в страну, языка которой он не знал и где его не слишком знали (оценка самого Гуриева) и уж точно бы не пригласили в наблюдательный совет крупнейшего национального банка с компенсацией в $120 тыс. в год. В Москве он оставлял все: дело — он был ректором РЭШ почти десять лет, и именно благодаря ему, по оценке специалистов, она стала мировым брендом, вошла в 100 лучших экономических школ мира; статус; весьма приличный даже по мировым меркам доход. В Париже? Катя, дети и свобода, с гарантией, что ее никто завтра не придет и не отберет. Но слово «эмиграция» пока еще плохо укладывалось в его голове.

 

Системный либерал

 

У этой истории несколько начал и одна отправная точка: возвращение в Кремль Владимира Путина. Меньше чем через месяц после триумфальной победы на выборах и слезы счастья гаранта на митинге сторонников в центре Москвы на Манежной площади, 2 апреля 2012 года на интернет–портале Lifenews.ru появился материал-разоблачение: эксперты, которые делали экспертизу по второму «делу ЮКОСа» по заказу Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) при президенте РФ (было это в 2011 году, когда президентом еще служил Дмитрий Медведев), получали деньги от фонда Ходорковского, а значит, экспертиза проплачена (подробнее — на стр. 34). Среди прочих там упоминалась РЭШ — как получатель 1,5 млн рублей от Института открытой экономики* — и ее ректор Сергей Гуриев, который в своем анализе дал резко негативную оценку и системе доказательств, и судебному решению по второму делу Ходорковского и Лебедева. Правда, о том, что спонсорская помощь приходится на 2003 год, когда Гуриев еще не был ректором, а был в Принстоне, где читал лекции («Деньги пришли без меня и были потрачены без меня», — сказал он The New Times), а экспертиза была ему заказана спустя восемь лет (sic!), в марте 2011-го, разоблачители не сообщили.

 

В тот же день газеты** изложили и заявление пресс-секретаря Следственного комитета Владимира Маркина: «Возглавляемые членами президентского совета правозащитные организации финансировались Михаилом Ходорковским». Фамилия Гуриева упомянута не была. Зато она появилась в середине мая в редакционной статье и заметке «Гапончики» в близком к силовой части Кремля журнале «Эксперт»***. Там уже враги народа были обозначены вполне конкретно и недвусмысленно: «Треугольник из радикальных оппозиционеров, поддерживающих их СМИ и сочувствующих «экспертов». Под «радикальными оппозиционерами» имелся в виду прежде всего Алексей Навальный, а главным «сочувствующим экспертом» назывался Гуриев, советник премьера Медведева и член Открытого правительства. Днями раньше Гуриев публично сообщил, что перевел 10 тыс. рублей. Фонду борьбы с коррупцией, поскольку «фонд реализует ключевые гражданские инициативы в области борьбы с коррупцией; его деятельность основана на правильных принципах открытости и подотчетности»; «тот факт, что власть скорее не любит, чем любит Алексея Навального, означает, что в фонде не будет людей, которые будут искать легких путей и дешевой славы»****. На все вопросы, не боится ли он, что и у него самого, и у возглавляемой им РЭШ начнутся проблемы, Гуриев тогда отвечал со смехом: «Нет, конечно» (См. выдержки из его интервью The New Times, данного им ровно год назад, в конце мая 2012 года, ниже). И повторял: «Я свободный человек. Пока я не нарушаю закон, никто не может запрещать мне что-то говорить и что-то делать». Это было еще вегетарианское время: «массовые беспорядки» на Болотной 6 мая уже случились, но казались эксцессом исполнителей, «взбесившийся принтер» на Охотном Ряду еще не начал печатать репрессивные законы, в правительство Медведева вошло много молодых и новых лиц, а самого Гуриева называли то потенциальным министром экономики, то будущим министром образования. Кабинета в Белом доме он так и не получил, но к сотрудничеству с властью был вполне расположен, активно участвовал в деятельности Открытого правительства, уговаривал в него войти и Алексея Навального — о чем публично всем рассказывал (Навальный отказался, но сотрудники его фонда участвовали в заседании по коррупции, на котором Гуриев председательствовал вместе с премьером Медведевым), заместителем министра образования стал его коллега по РЭШ Игорь Федюкин, возглавивший борьбу с липовыми диссертациями и уволенный из министерства (как говорят, с «волчьим билетом») аккурат на прошлой неделе. (Игорь Федюкин в комментарии The New Times отказал.) Со стороны казалось, что тогда, в начале лета 2012-го, Гуриев пребывал в эйфории, а угрозы из СК и тем более из «Эксперта» воспринимал как мелкие укусы, от которых он вполне защищен. А зря.