Скоро год, как Владимир Путин снова вернулся на пост президента. Хорошее время для необходимых реформ. Но ничего такого не проводится и не готовится. Зато Госдума и ведомства — взбесившиеся принтеры, сканеры и копиры — с нечеловеческой скоростью множат инициативы, ограничивающие права человека. Все больше знакомых не читают новости, чтобы не расстраиваться. Как будто мы незаметно попали в другую страну — смесь Китая, Узбекистана, Северной Кореи и СССР конца 1970-х, тоже перед Олимпиадой. Как это получилось?

Безумные инициативы власти — это не всерьез, их единственная функция — ежедневно менять повестку, «разваливая образовавшееся полтора года назад единство граждан против жуликов и воров во власти». Это коммуникативное объяснение предложил Александр Шмелев из Московской школы политических исследований. Общество занято попытками заблокировать очередную глупость, раскалывающую протестное единство, тогда как лучшая линия поведения — эти глупости не замечать. Похожая мысль и у Кирилла Рогова из Института Гайдара: повсеместная борьба за здоровый образ жизни и вся эта «реакционная экзальтация» — попытка отвлечь  население от насущных проблем и создать иллюзию формирования консервативного путинского большинства.

Это объяснение было бы правдоподобным, если бы «послесурковскую» администрацию президента можно было подозревать в приверженности сложным стратегиям. Но она для таких подозрений не дает ни малейшего повода. Наоборот, применяет предельно топорные механизмы. Объяснение происходящего через стремление расколоть и отвлечь сложнее объясняемого объекта. Чтобы забить гвоздь в доску, двенадцатишаговая инструкция не нужна.

 

Есть другая, предельно простая и, мне кажется, непротиворечивая интерпретация: Путин обиделся. Так сильно, как не обижался с 2002-2003 годов.

Тогда его ожидания обманул Михаил Ходорковский. Он посмел указать на возможную коррупцию при продажеАндреем Вавиловым «Северной нефти» (покупатель — «Роснефть»). Еще он пытался провести «своих» депутатов в Госдуму и думал о парламентской республике. Арест положил этой активности конец. А «роковая черта» была перейдена на встрече Путина с РСПП 19 февраля 2003 года. Ровно 10 лет назад Алексей Мордашов политкорректно предлагал снизить административную нагрузку на бизнес, а Ходорковский неосторожно выбрал темой коррупцию, иллюстрировав ее «Роснефтью».

Тогда еще не было известно, что все, кто переходит «Роснефти» дорогу, заканчивают не очень хорошо.

Ни один другой олигарх ошибок Ходорковского повторить не рискнул. Попытка создать «альтернативный центр политического и идеологического влияния» провалилась, мудро объясняли «Ведомости» метаморфозу «из князи в грязь» в итоговом номере за 2003 год.

А вот образованные горожане сделали ровно то же, что 10 лет назад опальный олигарх. Митинги 2011/12 годов, недовольство президентско-премьерской перестановкой — аналог монолога про «Севернефть» («в королевстве не ладно»). Наблюдатели на парламентских и президентских выборах, попытки контроля за их честностью — аналог той попытки провести в Госдуму «своих».

Договор с олигархами до сезона 2002/03 в представлении кремлевских обитателей был таким: «Вы не суетесь в политику и в наши (госбизнеса) дела, мы не пересматриваем итоги приватизации». Договор неписаный, и другая сторона трактовала его иначе, но теперь это неважно. Нарушение договора Ходорковским повлекло за собой, кроме репрессий против него, его соратников и его бизнеса, ужесточение правил для остальных олигархов, массовые налоговые проверки и резкое усиление госкапитализма.

Договор с городским средним классом до сезона 2011/12 в представлении «хозяев жизни» строился по той же модели: «Вы не суетесь в политику и не пытаетесь пересмотреть правила игры — мы не трогаем ваши игрушки (интернет, культуру, частную жизнь, Стрелку, ЦПКИО им. Горького, добавить по вкусу)». Нарушение этого договора образованными и небедными горожанами влечет за собой репрессии в отношении прямых нарушителей, резкое усиление вмешательства государства в частную жизнь граждан и усиленные ограничения на занятие политикой (штрафы за митинги, закон об НКО как иностранных агентах). У горожан тоже было иное представление о сути договора (возможность избирать и т. д.), но это тоже никого не волнует.

Раздражение лидера можно понять. Не лезли же горожане в политику в течение всех 2000-х годов, с терпеливой аполитичностью проглатывая перманентное усиление единовластия, сворачивание демократии и медведевские игрища с модернизацией. И вдруг ни с того ни с сего… Поэтому ударить, как и Ходорковского, пришлось сразу наотмашь, туда, где больнее всего: по личным свободам и правам. Теперь они сворачиваются, как в первой половине 2000-х политические. Принтер и копир выполняют важную госзадачу.