Обычно после моего выступления ("встреча с читателями") подходят люди за автографом.

95 % читателей - обычные, приятные, нормальные люди. Их вполне устраивает просто мой росчерк. Или краткое: "Анастасии. - ТТолстая (закорючка)". Или (если у кого сложная эмоциональная родительская жизнь там где-то): "Людусику дорогому. Учись хорошо! Верю, что ты вырастешь заядлым книгочеем!" - это вот меня просят написать и расписаться, но тут я торможу двумя ногами и не пишу такого, к обиде и разочарованию заказчика. "Владимиру Ивановичу в день рождения с самыми теплыми чувствами" - в этом я тоже отказываю. Потому что откуда же я эти чувства возьму, помилуйте.

Отказываю тем, кто приносит специальные тетрадочки для автографов.

Отказываю тем, кто просит расписаться вот тут, на клочке бумажки.

Но это все нормальные люди, и, отказывая им, я испытываю некоторое моральное неудобство.

А есть люди совсем странные. Странный выбор материала, на котором они хотели бы видеть мою роспись. Странные-туманные. Например, просят расписаться на книжке "Анна Каренина". Я понимаю логику: покупать мою книгу им западло, но они хотят халявный автограф и думают: ну, что Толстой, что Толстая, в общем, одно и то же. Подсуну, может не заметит. Опять же, родня.

Следующий шаг в сторону безумия - принести на подпись роман Достоевского (любой). Логика такая: что Толстой, что Достоевский, без разницы, они же там как-то связаны, да? Чего-то они там писали, и в школе их проходили.

В общем, если Лев Толстой - это ход ладьей, то Федор Михалыч - это ход конем.

Но вчера пришло чудо-юдо - молодой человек, подсунувший для подписи книжку писателя Захара Прилепина "Грех". Был, естественно послан. Не понял. Обиделся. Ушел.

А сегодня я думаю: недаром же мне мерещится в Захаре что-то девочкинское. Недаром. Вот и в модельный бизнес его потянуло. Вот уже и книги его на подпись к девочкам приносят. Ладно я, но народ не может ошибаться. Надо было подписаться и весь авантитул разрисовать сердечками и цветочками, сердечками и цветочками! Розавинькими!