Шестилетний сериал с покупкой Россией французских десантных вертолетных кораблей-доков (универсальных десантных кораблей) типа Mistral заканчивается. Стороны по-тихому, без истерик, уважительно и кооперативно договорились о разрыве контракта. Как в сказке про вершки и корешки, Парижу остаются корабли, которые не нужны французским ВМС и которые будет очень непросто продать на экспорт. Москве возвращаются деньги, в которых она сейчас очень нуждается. Причем, если информация о сумме компенсации верна (до 1,2 млрд евро), возвращаются не только выплаченные авансы, но и частично компенсируются  косвенные расходы: затраты на пребывание во Франции и обучение экипажа, строительство инфраструктуры для базирования кораблей, инвестиции в ОКР по созданию корабельной версии боевого вертолета Ка-52К. Вся эта драматическая история заканчивается если не наилучшим, то вполне приемлемым для России образом: ВМФ РФ, российская судостроительная промышленность, торговцы вооружениями и политическое руководство страны получили все возможные в данных обстоятельствах выгоды, и при этом избежали многочисленных технических и политических рисков, которые возникли бы в случае передачи кораблей.

Контракт на закупку Mistral в России всегда подвергался сильнейшей критике, а обстоятельства и мотивация сделки до сих пор остаются неясными. ВМФ России, который определенно был одним из главных инициаторов и лоббистов этого приобретения, никогда публично не объяснял, зачем флоту данные корабли. И дело здесь не только в имманентном презрении моряков к штатским и сухопутным по большей части писателям, родившим сотни статей про Mistral. Поразительно, но, похоже, сам флот не очень хорошо себе представлял, для чего ему нужны эти дорогостоящие и капризные игрушки. Один из самых компетентных и опытных старших офицеров ВМФ, тесно работавший с промышленностью, однажды обмолвился, что после получения «Мистралей» флоту еще предстоит найти им место и предназначение. Еще более удивительно, что действующая Государственная программа вооружения до 2020 года предусматривала закупку аж четырех универсальных десантных кораблей иностранного производства. Если применение двум единицам худо-бедно еще можно было изобрести и обосновать, то планы приобретения четырех таких кораблей вообще не поддаются рациональному объяснению. Быть может, в момент, когда политические элиты в Грузии, Прибалтике и на Украине поразил вирус русофобского бешенства, требующий, естественно, соответствующего лечения, в том числе и военными методами, кто-то в Главкомате ВМФ задумался о приобретении для России заморских колоний.

Кстати, вопреки распространенному мнению, прежнее руководство Министерства обороны отнюдь не относилось к числу восторженных сторонников сделки. Тогдашний начальник вооружения Вооруженных сил России Владимир Поповкин считал этот проект неприоритетным и намеревался затягивать переговоры, используя ценовые разногласия с французами. Однако из Кремля последовало указание подписать контракт в двухнедельный срок. Резолюция, якобы собственноручно начертанная президентом Дмитрием Медведевым, по словам очевидцев, гласила: «Ускорить подписание контракта. Это мое решение» Слово «мое» было подчеркнуто два раза. Указание было дисциплинированно исполнено, а контракт, разумеется, был в результате подписан на французских условиях.

Если эта история не выдумка, то она лишь подтверждает преобладающую среди наблюдателей гипотезу, что доминирующей мотивацией при заключении контракта была внешнеполитическая. Считается, что Россия таким образом отблагодарила Францию и лично бывшего президента Николя Саркози за посредничество во время и сразу после операции по принуждению Грузии к миру. Сделка имела и серьезное символическое значение, показывая, что несмотря на устроенную Москвой показательную порку бесноватого Саакашвили, Запад по-прежнему видит в России своего партнера.

Однако со времени подписания контракта в 2011 году военно-политическая и экономическая ситуация радикально изменилась. Тогда существовала надежда и вероятность, что военное сотрудничество России и Запада, в том числе военно-морское сотрудничество, будет углубляться. Совместные учения флотов, противопиратские действия, операции по эвакуации беженцев и оказанию помощи странам, пострадавшим от стихийных бедствий - эти и другие сценарии делали наличие "Мистралей" в российском флоте если не необходимым, то хотя бы минимально оправданным. Хотя и тогда лучше было бы использовать 1,12 млрд евро на ускорение строительства подводных лодок, корветов, фрегатов и тральщиков. Но сегодня нет никаких сомнений, что дальние океанские экспедиции, для выполнения которых оптимизированы французские вертолетоносцы, уж точно не входят в число приоритетов ВМФ России. При этом как в 2011 году, так и сегодня есть многочисленные риски, связанные с использованием этих кораблей. Среди них – способность российского персонала, привыкшего к более грубой, но более надежной отечественной технике, грамотно эксплуатировать нежное французское оборудование; зависимость от французов в части послепродажного обслуживания; возможность применения кораблей в холодных водах. Открытым оставался вопрос стоимости эксплуатации вертолетоносцев. При 100 долларах за бочку эта проблема виделась несколько иначе, нежели сегодня.

Наконец, экономика России находится сегодня в таком положении, что поступление в бюджет почти 100 млрд рублей станет гораздо более весомым вкладом в укрепление обороноспособности страны, нежели появление в ее флоте двух «белых слонов» с непонятными функциями, неясными перспективами эксплуатации и неизвестной стоимостью использования.

По всему выходит, что осторожный бюрократ Франсуа Олланд своим решением заблокировать передачу вертолетоносцев России ликвидировал все риски и обременения, связанные с обладанием ВМФ РФ этими кораблями. А все полезное, что можно было вытянуть из этого противоречивого проекта, Россия уже получила.

Спасибо, господин Олланд!

Merci bien, Monsieur le Président de la République!