5
| Навальный и миграция: взгляд из Свободной республики Зюзино | ||||
 |
28.08 01:18 |  |
2687 | |
| meziza | ||||
| Первый пост и сразу про Навального Устанавливаем с одной активисткой главное орудие современной либеральной пропаганды – «куб Навального» - у метро в захолустно-родном Зюзино. Короткостриженная, щупленькая, но явно решительно настроенная девушка, приехала сюда будним вечером аж из подмосковной Щербинки («Не могу сама голосовать, но буду работать как агитатор, только на победу!»). «Фу, что-то у вас здесь столько чурок развелось», - поглядывает она на обычную для моего района небольшую среднеазиатскую компанию в оранжевых дезовских спецовках. - Чурок? - Ну, да, таджиков разных там, – выражение явного отвращения. Дальше этот спор развивать не хотелось, всё-таки ещё пять часов стоять вместе за общего, странным образом объединившего нас с ней кандидата, но, как назло, мимо проходит средних лет полнеющая женщина, довольно типичных персонаж зюзинских хрущёвок, бросив нам на ходу презрительно: «Вот Собянин хоть таджиков с улиц убрал!». - Где убрал?! – посмотрите вокруг! - активистка с явным раздражением начинает тыкать пальцем удаляющейся местной жительнице в дворника неподалёку. - Ну я вообще-то считаю, что Навальный в вопросе миграции не совсем прав, – робко пытаюсь заметить я, - А предложение по введению виз вообще, откровенно сказать, глупое (да, зря я так резко всё-таки). - Ты что думаешь, ты понимаешь в этом больше, чем НАВАЛЬНЫЙ?! – после этого разговаривать дальше становится как-то неловко. Вроде как я и обладаю странной профессией дипломата и даже пару лет успел отработать в МИДе (ради кампании Навального пришлось взять короткий отпуск), а визы, пожалуй, единственный вопрос в котором я хоть что-то да понимаю, тем не менее чувствую, что любые аргументы здесь заранее бесполезны. Но моя коллега-агитатор продолжает сама: - Ты вообще-то знаешь, что 60% всех преступлений совершаются мигрантами? - Можешь показать мне откуда эта статистика? - Сейчас нет, но это неважно. У моих друзей были случаи, когда на них нападали нерусские. - Тебе было бы приятнее, если бы нападали русские? - Ты просто русофоб! - вот и конец дискуссии. Дальше стоим молча, раздаём газеты «Не врать и не воровать», пришлось даже ретировался от куба к выходу из метро. Признаюсь, стало довольно-таки обидно. Хотя дело даже не в моей обидчивости, скорее я поймал себя на мысли о том, к кому ближе в своих взглядах в этом банальном споре был бы человек, которого мы оба видим мэром Москвы. Сразу оговорюсь, что поддерживая Навального, я, как и Сергей Давидис, руководствуюсь простым принципом: ну не согласен я с высказываниями и позициями Алексея по многим вопросам и, в частности, по национальному, но и что с этого? Тем не менее, я считаю, что это не должно мешать его сторонникам обсуждать ту программу, с которой Алексей Навальный идёт на эти выборы. Ещё раз: я не предлагаю вам новые рассуждения в стиле ехидного скептицизма, будь то в виде открытых писем от Муждабаева, статей в блогах у Чириковой или интервью с Собчак, призванных вывести Навального «на чистую воду», - всё это выглядит довольно нелепо на фоне реальной борьбы, которую «офлайн блогер» Навальный противопоставляет Интернет-рефлексии его осторожных сторонников тире критиков. Прав, разумеется, Константин Янкаускас, написав в комментариях к тому же посту Чириковой, что сейчас не поддерживать Навального значит демонстрировать, что оппозиция не способна к командным действиям и к отказу от публичного выяснения отношений на время прямого противостояния с властями на выборах. Всё конечно так. Более того, среди участников негласного соревнования «поддень Навального» можно легко и небезосновательно заподозрить желание подогреть свою угасшую популярность или зацепиться за место в схватке за звание самого принципиального оппонента путинской власти. Тут конечно имеется в виду не один Лимонов, восставший, благодаря недавней книги Каррера, в качестве литературного кумира, и заживо похороненный под шатром Чайхоны №1 в качестве лидера протеста. Речь идёт скорее о западных либеральных и не очень журналистах, пишущих о России. Их мнение, хоть и, как заметил недавно Олег Кашин, зачастую предвзятое и не слишком осведомлённое о текущих реалиях, но именно их невовлеченность во всякого рода наши внутренние распри, заставляет к ним иногда прислушиваться. Когда Константин Гесс или Анатоль Ливен, которых при всём желании сложно заподозрить в симпатиях к Путину или антипатиях к его противникам, пишут статьи под заголовками «Западу необходимо критиковать Путина, но не поддерживать его оппонентов» (и это на фоне общей волны Навальномании в английской прессе), это заставляет задуматься об их мотивах. В статье Ливен, кстати совершенно не осуждает российский национализм как таковой, называя «сильную привязанность россиян к их государству важным фактором стабильности не только в России, но и во всей Евразии», однако причиной его скептицизма является то, то Ливен называет «компонентами этнического русского шовинизма в национализме Навального». Всё-таки вряд ли можно согласиться, что сегодняшняя предвыборная риторика Навального столь уж радикальна. Поприсутствовав на пяти встречах с избирателями (первые три из которых прошли, между прочим, в незабвенном Зюзино), я не смог уловить в его речи ничего ксенофобского. То о чём говорит Навальный в отношении проблемы миграции как на этих встречах, так и в своей программе и недавних интервью (например с Верой Кичановой), можно разделить на три основных пункта: необходимость введения виз для контроля над потоком приезжих; прямая зависимость роста наркомании и преступности от числа мигрантов и условий их проживания; коррупционная составляющая схем занятости в Москве среднеазиатских нелегалов. Визовая истерия Первая тема - тема виз со странами Средней Азии - заслуживает, пожалуй, отдельного разговора. Их введение не поддерживает – будь то по причине собственных идеологических убеждений либо из-за банального предвыборного популизма – разве что ленивый политик. Стоит начать с того, что сама идея введения виз, столь любимая националистами, во-первых, неосуществима в рамках полномочий мэра, стань им хоть Альберт Макашов, так как такое решение никак не может относиться к компетенции органов местной власти. Обещание Навального обратиться к федеральным органам с этим предложением заранее нереально. Во-вторых, не совсем ясно, как попытка введения виз со странами Средней Азии, преподносимая, как мера борьбы с именно с нелегальной иммиграцией (ведь из 3,3 млн мигрантов в Москве лишь около 200 тыс обладают законным статусом), заставит нелегалов выстроится в очередь в российские консульства в Душанбе, Ташкенте и Бишкеке, если по какой-либо причине большинство приезжих оттуда уже сегодня предпочитает обойти действующее законодательство, предписывающее иметь разрешение на работу? Сторонники виз говорят также о том, что их введение затруднит въезд в Россию для потенциальных нелегалов, которые до этого уже пересекли российскую границу на законных основаниях. Но что помешает желающим найти левую работу в Москве вполне легально въехать в нашу страну по туристической визе? Не надо только рассказывать, что для этого им потребуется бронь в довлатовском доме отдыха Лукоморье и согласованный с туроператором план путешествия по Золотому кольцу. Мы все прекрасно знаем, как обмануть правила Шенгена для бюджетному тура по Европе, и вряд ли стоит считать тех, кто экономически заинтересован в притоке дешёвой рабочей силы глупее нас. В-третьих, очевидно также, что с введением виз со странами Средней Азии граждане этих государств начнут пересекать границу России из других стран СНГ, куда они сами могут въехать беспрепятственно. России, чтобы быть последовательной, придётся вводить визы с той же Украиной и Беларусью то есть, со всеми странами, где действует ослабленный таможенный контроль (в противном случае, зона приграничного контроля превратиться в зону хаоса и повального взяточничества), причём все они, с большой долей вероятности, ответят на наши, мягко говоря, недружественные дипломатические шаги симметричными мерами. Допустим, что среднестатистический московский избиратель, даже не читая Хафиза, с готовностью отдаст «за визу одну» и Самарканд, и Бухару, но вот классический “киевский дядя” есть у миллионов жителей нашей страны, при этом почти каждый третий россиянин посещал-таки Украину и даже неоднократно. В-четвертых, визы приведут к эффекту обратному желаемому: как и при введение любого иного бюрократического барьера, просто-напросто повысится уровень коррупции среди тех, что будет отвечать за выдачу этих самых виз, прежде всего, среди сотрудников российских консульств за рубежом и чиновников ФМС. Сотрудники учреждений, отвечающих за выдачу соответствующих документов, подвергнутся такому же соблазну, как, например, наши дипломаты в приграничном афганском Мазари-Шарифе, где у консульских работников отобрали возможность выдавать российские паспорта, когда через узбекскую границу в Россию начали массово приезжать занимающиеся сомнительном бизнесом вполне себе российские граждане афганского происхождения. Прежде чем вводить новые коррупционно ёмкие бюрократические процедуры, почему бы сначала не отладить уже существующую схему с приглашениями на работу и квотами? В-пятых, обязательное наличие визы, загонит в окончательное подполье нелегальных мигрантов уже находящихся в Москве, будет способствовать формирование тех самых этнических гетто, предотвращение возникновения которых декларирует программа Алексея Навального. Аргумент о том, что нам в Германию виза нужна, а узбеку к нам – нет, странен как с исторической точки зрения, так и с позиции стремления России к отмене этих самых виз с Евросоюзом. Намерено не хочется обсуждать отдельную тему ослабления геополитического влияния России в среднеазиатском регионе, где растёт роль того же Китая: я понимаю, что любые подобные соображения меркнут по сравнению с раздражением от шума из хинкальной напротив. И наконец, магический эффект виз можно с легкостью оценить на уже существующих примерах. При слове «миграция» те самые 55% москвичей, которые, по данным «Левады», видят эту острою тему среди основных в городе, уверен, представляют себе совершенно разные проблемы, требующие иногда кардинально противоположных решений. В недавней статье в «Новой» Юлия Латынина абсолютно верно разделяет «Левиафана миграции» на три составляющие: непосредственно мигрантов (в основном из Средней Азии), жители Северного Кавказа вообще и чеченцов в частности. И если предложения Алексея Навального, впрочем как и всех других кандидатов, нацелены на борьбу с нелегальной иммиграцией, то остальные проблемы предлагаемые решения не затрагивают никак. Более того, не решают они и первой части проблемы. В печально известном Гольяновском лагере из 586 его обитателей 560 вообще-то на минуточку были вьетнамцами, для которых, кстати, существовал и существует полноценный визовый режим, который почему-то не мешает нелегальным вьетнамским, впрочем как и китайским, арабским и другим желающим приехать сюда на заработки. Достаточно лишь бросить беглый взгляд вокруг, уж извините, всё того же Зюзино: рядом с нашим кубическим пикетом каждый день раздавал рекламные листовки конголезец Пьер, с которым – русского он не знает, хотя по его словам в России живёт уже два года – удалось перекинуться парой слов на непривычном диалекте французского; напротив куба, когда мы только прицепляли к нему стяжками портрет нашего кандидата «в-галстуке-для-пенсионеров», танцевала перуанская уличная группа – последний феномен столичного мультикультурализма; а напротив нашего агитационного пункта высилась гостиница Севастополь – крупнейший полулегальный рынок, где торгуют тысячи индийцев, пакистанцев и афганцев. Мигранты = наркоторговля Что касается наркотрафика, распространенное мнение о том, что проблема миграции из Средней Азии является причиной роста наркомании в России, неверно интерпретирует эту проблему, пытаясь представить её в популистском духе: то-то на подобии «каждый таджик на всякий случай держит в кармане 100-200 граммов героина, который он сбывает в Москве, если не найдёт работу». Для начала следует понять простую истину: наркотики приходят туда, где есть деньги. Пространство, где повышается финансовое благосостояние и не повышается благосостояние социальное, формирует питательную среду для наркопотребления. Следует бороться со спросом внутри страны, который и формирует предложение. То что мы сегодня переживаем в России, уже проходили в Западной Европе пару десятилетий назад, однако самой успешной страной, которая смогла добиться реального снижения уровня потребления стала Япония, где это стало возможным за счёт ряда социальных мер и прежде всего эффективного введения программ снижения спроса на наркотики и реабилитации. Помогло и резкое уменьшение уровня тюремного населения, по которому наша страна (при относительном показателе в 600 заключённых на 100 тыс. человек) занимает второе место в мире, уступая лишь США. Таким образом, проблема борьбы с наркотиками сопрягается скорее с проблемой репрессивности нашего судопроизводства с его менее чем 1% оправдательных приговоров, чем с миграционной политикой. В преломлении же к теме миграции проблему её взаимозависимости с наркомафией можно сравнить с мелким оптом в 90-ые, когда большие объёмы торговли приходились на так называемых челноков, однако при усилении таможенного контроля за ввозом товаров и повышении цен, мелких оптовиков полностью вытеснили крупные торговые агенты. Наркотики – точно такой же товар. Усиление контроля за провозом химических веществ через какие бы то ни было границы при сохранения уровня устойчивого спроса на них в России приведёт лишь к удорожанию наркотиков и, как следствие, консолидации наркомафии. Мы не понимаем, что дело не в том или ином химическом веществе как таковом (в России есть вполне себе легальный наркотик, который называется «алкоголь») и не в том, как оно проникает к своему потребителю, дело в самом потребителе и степени его склонности к потреблению химического вещества. В Иране, где мне случилось жить какое-то время, под строжайшем запретом не только наркотики, но и алкоголь. Однако при всей суровости наказаний за наркоторговлю, вплоть до смертной казни, более 40% мирового употребления героина, согласно данным ООН, приходиться как раз на Исламскую республику (на Россию для сравнения – около 5). Применительно же к проблеме виз, аргумент о том, что их введение поможет более эффективно справляться с наркотрафиком, звучит совсем уж наивно. Помниться, когда я отправлялся на учёбу в Великобританию, мне пришлось заполнять анкету, что-то около сотни вопросов, где английские миграционные власти на голубом глазу интересовались у меня, в частности, «не участвовал ли я в террористической деятельности» и «не занимался ли я мародёрством в мирное или военное время». Так и представляются пахнущие типографской краской формуляры, куда подающему на российскую визу в духе ЕГЭ предлагается вписать количество героина в граммах, которое он предполагает к ввозу на нашу территорию. Похожая ситуация и с преступностью. По словам сторонников виз, в том числе и самого Навального, 50% тяжких преступлений в городе совершаются мигрантами, однако цифры по уровню преступности противоречивы и довольно сильно колеблются от фмсовских 3,4% до 20%, с точки зрения московских властей (по данным Ведомостей, в Москве эта цифра составляет в среднем 17%, более четверти из которых – подделка документов). О статистике, памятуя об известной твеновской цитате, можно дискутировать до бесконечности, но так или иначе любые цифры на этот счёт среди 10,3 млн мигрантов, находящихся в России, не различают мигрантов с точки зрения страны их происхождения, то есть охватывают не только четыре миллиона среднеазиатов, но и, пользуясь данными Алексея Бессуднова, почти 2,5 миллиона украинцев, белорусов и молдаван, выходцев из относительно благополучного Казахстана, а также ещё около 1,5 млн граждан Европы, США и так далее. Безусловно, среднеазиаты совершают в Москве преступления. Но как волшебная палочка, обклеенная блестящими визами с двуглавым орлом способна предотвратить эти правонарушения, если люди совершающие их уже находятся в нашей стране? Мигранты = коррупция власти Третий принципиальный нарратив, связанный с темой миграции гласит о том, что мигранты удобны органам действующей власти, которая их может, в отличии от местного населения, бессовестно обворовывать. Серые зарплаты дворников в 2,5 раза меньше их реальных ставок, и чтобы изменить эту ситуацию необходима прозрачная система найма на работу и открытая финансовая отчётность муниципальных органов – всё так. Но бороться с коррупцией в управах посредством выдворения мигрантов означает парадоксально бороться с рабами во имя отмены самого рабства. Вывод из сложившейся ситуации как раз в том, чтобы помочь вашему дворнику получить его официальную зарплату, отстоять свои трудовые и в конце-концов человеческие права, вместо того, чтобы продолжать обвинять бесправных среднеазиатов в пособничестве системе муниципальной коррупции, загоняя их в современные прообразы концлагерей. Забытое слово абсорбция Почему–то в дискуссии о мигрантах в 99% случаев совершенно отсутствуют слова интеграция, адаптации и абсорбции. К чести Навального, в его программе этот пункт содержится, хотя на тех же встречах артикулирует он это положение не часто. Не совсем понятно другое: логика Навального практически по всем вопросам, будь то транспорт, ЖКХ или система управления городом, всегда апеллирует к опыту европейских стран и его сравнению c удручающим положением дел в России. Почему дороги и газопроводы в Германии дешевле наших в разы, почему бюджет Москвы больше Парижа или Лондона, а расходуется он куда меняя эффективно – вполне правомерные вопросы. Но только в том, что касается миграции почему-то упорно отсутствует анализ опыта западных стран, как негативного, так и позитивного, по решению этой проблемы. Заметим также в скобках, что визовый режим с бывшими колониями не помешал более чем 2 млн индийцам, пакистанцам и бангладешцам переселиться в Великобританию, с населением в 60 млн, и куда более тщательно охраняемыми границами. Жёсткое американское миграционное законодательство не предотвращает нахождение в США около 7 млн нелегально проживающих там мексиканцев. К сожалению, общение с частью волонтёров Навального, таких же как я искренне желающих его успеха на этих выборах, показало, что жёсткая антимигрантская повестка является для них чуть ли не главной причиной поддержки Алексея навального. В этом смысле прекрасен комментарий к репортажу про самый первый – что характерно тоже зюзинский – куб Навального, на который он сам приехал ещё в начале июня. «Молодцы. Навальный - президент нормальной части населения. Путин и его ставленники - выбор мазохистов и идиотов. Ну и черножопых конечно же. Вы черножопый в душе? Голосуйте за Путина». На месте Навального, от встречи с такими сторонниками, а вернее от их искренней любви я бы поостерёгся. Однако, пообщавшись за две недели своего участия в кампании, как со многими волонтёрами, так и с членами его штаба, и прежде всего с Леонидом Волковым, я почувствовал, что Навальный по большей части окружён здравомыслящими людьми, работающими на то, что смягчить его, на мой взгляд, популистскую позицию по миграции. Вопрос в том, сможет ли проявить гибкость сам Навальный, не пойдя на поводу у боготворящей его части окружения, основным пунктом политической повестки которого видится хоть несколько закамуфлированное и выраженное в чудесных эвфемизмах, но всё тоже пресловутое: «Бей хачей, спасай Россию!». Ну и в самом конце, чтобы как то разбавить мрачное впечатление от текста, маленький эпизод из практики кубического агитатора: Выходит из метро милая задушевного вида старушоночка с сумкой-коляской, с каким-то полу завядшим полевым букетиком, в общем, эталонная русская пенсионерка. «Что за Навального стоите, а как же Митрохин?». Обсудили с ней обстоятельно и то, что последний – предатель, поддержавший Лужкова, после того, как мы оба, «как и все нормальные люди», голосовали за них в 2005. В общем, после десяти минут разговора окончательно удостоверились, что мы идеологические союзники и к тому же взаимно приятные люди. Уже уходя, бабулечка мило улыбается мне своими потухшими голубыми глазами: «Хороший ты мальчик, кабалой бы тебе заняться». |
||||
| Обсудить в блоге автора | ||||
Смотри также:
Сюжет по теме
 |
Импортный криминал
|
