Сегодня хоронят моего товарища Константина Косякина. Я долго думал, каким же словом лучше всего охарактеризовать этого удивительного человека. Думаю, что самое правильное слово – настоящий. Да, он был настоящий во всем. Настоящий рабочий, коммунист, борец за справедливость. Он делал все искренне - не ради корысти или славы. Жил не для себя, а для других. Просто по-другому жить не умел.
Сейчас точно не вспомню, когда познакомился с Константином Юрьевичем. Такое ощущение, что знаю его много-много лет. Вероятно, впервые увидел его на какой-то протестной акции, возможно еще в 90-е годы, ведь он был активным членом компартии (потом, правда, он вышел оттуда из-за разногласий с руководством – слишком сговорчивыми с властью их считал). Тесно общаться с Косякиным я начал в 2007 году, когда на волне протестных выступлений против «точечной застройки» в Москве сформировался Совет инициативных групп. Тогда москвичи из разных районов объединились, чтобы противостоять агрессивным застройщикам и продажным чиновникам, которые захватывали городские дворы, парки, скверы. Кстати, именно благодаря этому объединению и солидарным действиям тогда удалось серьезно поумерить пыл строительной мафии. И Косякин сыграл в этом важную роль.
Противостояние было жестким, доходило до прямых угроз, драк и стрельбы. Отважный Константин Юрьевич всегда был на передовой. В памяти сохранились эпизоды того, как Косякин смело валит незаконно установленные строительные заборы, материт «братков» из ЧОПа, охраняющего стройку, перекрывает проезд бульдозерам, бросаясь буквально под колеса. Именно тогда мы подружились.
Характерно, что до болезни Косякин выглядел сильно моложе своих лет. Он был такой здоровяк, полный энергии и задора. Я сильно удивился, когда вскоре после знакомства он мне сказал, что уже пенсионер. Думаю, что сам он до последних дней ощущал себя лет на 18-20, не больше. Закономерно, что он почти сразу стал своим среди молодых активистов Левого Фронта. Играл с нами в футбол, был вратарем - мы его называли «наш Лев Яшин». В юности Косякин явно был неформалом. Никогда не забуду, как он на каком-то празднике в нашем штабе пустился танцевать твист и рок-н-ролл. Молодежь рты пооткрывала от восхищения. Потом выяснилось, что в юности он собирал записи Чака Берри, Бадди Холли, Чабби Чекера и других «отцов рок-н-ролла». Еще Константин Юрьевич очень любил Высоцкого. Когда мы с ним вместе отбывали административный арест в спецприемнике на Симферопольском бульваре, он очень переживал, что пропустит телепрограмму, посвященную годовщине его смерти. Вообще музыкальные пристрастия Косякина отличались разнообразием. После смерти Эми Уайнхаус я неожиданно узнал, что у него есть все ее альбомы и он большой поклонник творчества этой певицы. Да и современную рок-музыку Константин Юрьевич уважал, с удовольствием слушал того же Летова, Цоя… В общем, в свои 60 с лишним лет он стал душой нашей молодой по возрасту организации.
Молод и прогрессивен Константин Юрьевич был и в политическом плане, что тоже не слишком свойственно его ровесникам. Коммунисты старшего поколения – зачастую люди консервативные, ностальгирующие, не очень вписывающиеся в современный мир. Косякин абсолютно не соответствовал этому образу, представлял собой не зашоренного догматика, а человека современных левых взглядов. Мечтал не о возврате в прошлое, а был устремлен в будущее. Помню, как он с волнением рассказывал мне, как, услышав новость про полет Гагарина, выбежал в восторге на улицу и влился в толпу таких же восхищенных людей. Он понимал коммунизм как движение к прогрессу, к освобождению человека от тяжелого рутинного руда, к освоению космоса, к открытию новых источников энергии, продлению человеческой жизни. Его образ будущего был прочно связан с прямым народовластием, свободой и справедливостью, с уважением к тем, кто трудится и созидает, с новым братским Союзом народов, базирующимся на демократических началах. Об этом мы с ним часто беседовали. Он много читал, стремился постоянно развиваться и осваивать все новое, с чем сталкивался. Не забуду, как во время очередного 15-суточного срока он взял с собой в спецприемник самоучитель по компьютерам, изучал эти непривычные для него технологии.
Надо отметить, что Константин Юрьевич был абсолютно советским человеком – в лучшем смысле этого слова. Главными для него, без преувеличения, были общественные интересы: страны, города, организации. Этому он отдавал практически все силы и время. А личное, материальное оставалось на втором плане. Жил он очень скромно, я бы даже сказал – аскетично. Потертый плащ, старый костюм, квартира без каких-либо излишеств. Его часто можно было встретить едущим на велосипеде (как сейчас блогера Варламова). Доезжал от дома до метро, привязывал велик к ограде и спускался в подземку. А вечером обратно.
В молодости Косякин получил специальность горного инженера. Работал проходчиком на Мосметрострое, а потом пришел в систему Минуглепрома (дослужился до должности заместителя директора по строительству угольного комплекса в зоне БАМа). Его рабочая закалка была видна во всем. Сегодня часто сталкиваешься с людьми, на которых нельзя положиться. Куча болтовни, шума, суеты, а как доходит до дела… Что называется, «базар на рубль, а дела – на копейку». Косякин был не таким. Надежный, ответственный, дисциплинированный. В этом плане он был образцом. Если что-то пообещал, то можно было не сомневаться – придет, не опоздает, сделает. Для организации он был просто бесценным человеком. Железным, безотказным. Если была запланирована какая-то акция – он приходил первым, а уходил последним.
Насчет акций. Косякин был настоящий уличный герой и боец. Это могут подтвердить многие активисты, бывавшие с Константином Юрьевичем в самых разных ситуациях. Вот он греется у костра в поселке «Речник» во время короткой передышки в противостоянии с бандитами-приставами. Вот в Химкинском лесу отбивает атаку обнаглевших «чоповцев». А вот уже в Кадашах, забравшись на крышу, дает отпор строителям, пришедшим с отбойными молотками рушить исторические здания. Перечислять можно долго. Особо запомнилась мне сцена на Пушкинской площади, где Косякин с ломом в руках крушит забор, установленный для намечавшегося строительства гигантского подземного торгового центра, против которого активно выступали местные жители. Кстати, скоро этот забор убрали, а стройку отменили.
Своей активностью, смелостью и неутомимостью он заработал заслуженный авторитет и уважение. Косякин никогда не пасовал перед трудностями. Десятки раз полиция задерживала его на Днях Гнева, на Триумфальной площади, на других акциях. Неоднократно приходилось ему отбывать арест по 10-15 суток. Но все репрессии оказались неспособны выбить его из игры. Потому что он был убежденным борцом за права и свободы человека. При этом в деле отстаивания гражданских прав Константин Юрьевич являлся последовательным сторонником широкой оппозиционной коалиции, объединяющей разные политические силы. Вот уж кто по-настоящему сражался «за вашу и нашу свободу» – так это Косякин. Многим записным правозащитникам и оппозиционерам фору мог дать. Не зря Amnesty International признала его «узником совести».
Заговорил про узников и почему-то вспомнил еще одну деталь. Как-то после Дня Гнева нас оставили на ночь в отделе полиции, посадили в разные камеры. И вот лежу я на нарах, и слышу в ночи, как Косякин в течение часа дает кому-то политические комментарии. Оказывается, он пронес в камеру телефон, а тут ему как раз позвонили с радио «Свобода», и он прямо из камеры давал интервью. Нигде не терялся человек.
Последние годы Константин Юрьевич тяжело болел. Проклятый рак, раньше времени унесший в могилу многих достойных людей, не обошел стороной и его. Но даже болезнь не снизила его активность. Он никогда не жаловался, наоборот, старался не говорить про свой недуг. Многие даже и не догадывались, какого мужества ему стоило прийти на очередной митинг или собрание. Я был поражен, когда узнал, что до недавнего времени он скрывал в суде свою инвалидность, которая освобождала его от ареста. Не хотел отрываться от своих товарищей, от коллектива.
Новый 2011-й год он встречал под арестом после акции на Триумфальной. Тогда болезнь первый раз обострилась. Помню, даже сотрудники спецприемника прониклись к нему искренним уважением и состраданием, возмущались жестоким судебным решением, сами просили нас принести ему лекарства. Когда Константин Юрьевич освободился, я встречал его. Мы обнялись. Он выглядел очень плохо и сказал: «Хорошо бы до весны продержаться». Его сильный организм продержался еще 2 года. Он успел поучаствовать в массовых народных выступлениях 2011-2012 года, был на Маршах миллионов. Его глаза снова горели. Перед прошлогодними президентскими выборами он даже полушутя предлагал выдвинуть свою кандидатуру, придумал для нее веселый слоган «Наш кандидат не косячит!». Было видно, что народный подъем сильно его воодушевил.
Но этой зимой сил сопротивляться болезни уже не осталось, он резко сдал. При этом не хотел никого обременять, поэтому бодрился и просил лишний раз не навещать. Мол, все с ним в порядке. Думаю, он просто не хотел, чтобы его видели слабым и больным. Ведь он привык быть сильным. Где-то месяц тому назад он сам позвонил моей жене, попросил приехать. Видимо, чувствовал скорый уход. Когда она приехала, он заплакал. Сказал, что больше всего тяготит, что в трудный момент он ничем не может помочь организации, своим друзьям и товарищам. Даже на пороге смерти он думал не о себе. Договорились, что Анастасия привезет ему новые лекарства, покажет известным врачам. Но не успели. 10 августа позвонила его дочь и сказала, что Константин Юрьевич умер в больнице. Ему было всего 66 лет. Очень больно. Действительно, черный август.
Но вот какое дело. Я вдруг понял, что вспоминая Константина Косякина, не хочется плакать. Хочется идти и бороться дальше, чтобы воплотить в жизнь все то, о чем он мечтал. Память о нем осталась светлая и ясная, не слезливая. Как сказал один поэт, «наша жизнь – бой за право умереть с честным именем и чистыми руками, став на небе новою звездой, чтобы память выливалась не слезами, а звала вновь вперед, заставляя забыть покой».
Константин Юрьевич, спите спокойно. Вы свой бой выиграли.
Данный текст записан и передан адвокатами Сергея Удальцова |
6
