8 апреля Басманный суд Москвы арестовал Панфилова на два месяца, хотя адвокаты просили отправить его под домашний арест с учетом его заболевания (у Максима редкая болезнь — синдром Туретта, из-за которой он в последние годы не мог работать и жил на иждивении родителей).

Сейчас Максим в ИВС на Петровке. Эта небольшая внутренняя тюрьма ГУВД Москвы — этакий перевалочный пункт для арестованных перед тем, как их распределяют по московским СИЗО. Чуть ли не все арестованные «болотники» прошли через этот ИВС.

Спрашиваю Максима, надевали ли на него в самолете наручники, когда везли из Астрахани в Москву.

— Нет.

— Когда вы впервые увидели адвоката?

— В кабинете следователя я оказался в 13 часов. А адвокат появился только вечером, часов в шесть, а то и позже (речь идет об адвокате по назначению. Первые допросы и очная ставка с потерпевшим проходили без адвоката. — Открытая Россия). Сначала я был свидетелем, а позже стал обвиняемым. Позвонить маме тоже смог только вечером.

— Обыск и задержание были для вас неожиданными?

— Да, конечно, я в шоке. Я уже давно ни на митинги, ни на протестные акции не хожу. Я уже забыл об этом (6 мая 2012 года Максим был задержан на Болотной площади. Тогда суд оштрафовал его на 1 тысячу рублей. — Открытая Россия).

— Вы следили за расследованием «Болотного дела»?

— До лета 2013 года я этим интересовался, знал, что около десяти человек осудили. Потом перестал этим интересоваться. Отошел от всего этого.

— Какая у вас профессия?

— Я учился на пекаря-кондитера. Работал, когда мне было 19-20 лет. Сейчас не работаю.

— Вы блоги пишете, политикой занимаетесь?

— У меня даже аккаунта нет — ни в фейсбуке, ни в твиттере. Я в компьютерные игры играю, музыку слушаю, книги читаю.

— Что забрали у вас на обыске?

— Они забрали водолазку красного цвета, в которой я был 6 мая на Болотной; она была порвана, и мне сделали заплатку. Ту куртку, в которой я тогда был, мы давно выбросили...