Уроки вьетнамского
– Куда прете? Я вам русским языком говорю! Становитесь в очередь! – орет на толпу вьетнамцев здоровенный сотрудник ОМОНа. Он злится и агрессивно жестикулирует. Азиаты, задержанные в конце июля во время рейда полиции в подпольном цеху по пошиву одежды, почти не реагируют на бойца в камуфляже. Кто-то кладет руки на плечо впереди стоящего, как при конвоировании, кто-то скрещивает руки за спиной, но большинство просто игнорирует незнакомую русскую речь. Все улыбаются.
В депортационном лагере для нелегальных мигрантов в 14:00 по распорядку обед. Сотрудники полиции пытаются заставить почти полтысячи человек, большая часть которых не знает ни русского, ни английского, встать в очередь. Получается не сразу.
– Они прекрасно все понимают, просто хитрые! – объясняют два бойца ОМОНа корреспонденту «Русской планеты» гнев своего коллеги, которому все же удалось загнать вьетнамцев за металлические заграждения. Они держат руками стальные рамки, за которыми тесной толпой встали нелегалы. Вьетнамцы переговариваются и смеются: то ли действительно не понимают русского языка, то ли издеваются.
1 / 16Фото: Юрий Иващенко / «Русская планета»
Таджик Ислам Нурбеков жалуется на плохую организацию кормежки. Говорит, что завтрака прождал четыре часа. Его задержали в Гольяново, он работал на складах во 2-ом Иртышском проезде, то есть прямо на территории нынешнего лагеря. Склады снесли, а Ислам, который прожил в России год, переехал в одну из брезентовых армейских палаток.
«После Рамадан очень кушать хотелось. Я пост держал. А вьетнамцы все на одно лицо, по несколько раз еду берут», — жалуется он на своих соседей.
На завтрак, который длится с 9:00 до 12:00, жителей лагеря кормили «Роллтоном», на обед, который растягивается с 14:00 до 18:00, готовили рис с тушенкой. Это же блюдо будет у мигрантов и на ужин. Он начинается сразу после обеда и продолжается до 22:00. Из-за столь длинных приемов пищи многие жители лагеря до сих пор уверены, что питание там двухразовое.
– Да не, мы три раза кормим, – говорит МЧСовец Андрей Макаревич, перемешивая в огромном армейском котле рис и тушенку. Он признается, что за полевую кухню его пустили первый раз в жизни, а сам по профессии водолаз-спасатель. Его подразделение готово в любую минуту сорваться и поехать в Амурскую область, спасать людей от наводнения. «Я не только готовить, но и на гитаре играть умею», – улыбается Макаревич.
Во время раздачи пищи повара-водолазы просят их не снимать на видео – стыдно перед родными. Подопечные Макаревича жалуются на мигрантов, которых они кормят весь световой день: «Жрут и жрут».
Выход к камерам хранения
В четверг в лагерь приехала комиссия правозащитников. Уполномоченный по правам человек Владимир Лукин, глава комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин, руководитель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина и член Общественной наблюдательной комиссии за местами принудительного содержания Александр Куликовский с переводчиками-вьетнамцами прогуливались между палаток и расспрашивали жителей лагеря об условиях содержания.
Ганнушкина при журналистах начала отчитывать майора полиции Юрия Блинова за то, что к подопечным ее комитета – афганцу и двум сирийцам не пустили адвоката. «Гражданское содействие» намерено обжаловать решение о выдворении этой троицы. Дело в том, что высылка граждан Сирии Хасана Мохаммада Касаду и Фираса Альфатулу Альбустани не рекомендована Управлением Верховного комиссариата по делам беженцев ООН, а афганца Маохаммада Юсуфа Мохаммада Юнуса на родине ждет расправа влиятельного клана.
У афганца в минувший понедельник должно было пройти интервью в УФМС по Московской области по вопросу предоставления убежища. Ранее он уже выигрывал суд в Курской области, но в Москве в суде его не захотели слушать.
Это не удивительно, говорит Куликовский. После масштабных рейдов ГУ МВД России по местам, где работали и жили мигранты, суд вынес 900 однотипных решений о депортации. «Получается, что на рассмотрение одного дела у судьи уходило около минуты», – прикидывает член ОНК.
Теперь судьи вынуждены заново выносить решения. Дело в том, что почти все вьетнамцы на суде назвались чужими именами. Эту историю Куликовский рассказывает у оранжевой надувной палатки, где находится что-то вроде штаба: стоят компьютеры, принтеры, на одном из столов лежит папка с фотографиями вьетнамцев. На снимках все держат в руках пронумерованные таблички.
Правозащитники окружили полицейских офицеров и спрашивают у них, почему у задержанных нет на руках судебных решений о депортации. Офицеры разводят руками. Лукин начинает решать другую проблему – содержание в лагере беременных женщин.
Владимир Лукин (в центре) и Светлана Ганнушкина. Фото: Юрий Иващенко / «Русская планета»
«Вячеслав Алексеевич! Я отниму у тебя две минуты времени, потом на Страшном суде попрошу, чтобы ты на две минуты пожил дольше», – омбудсмен звонит генерал-майору полиции Вячеславу Козлову, который возглавляет управления охраны общественного порядка столичного главка.
Лукин рассказывает Козлову про беременных женщин и просит перевести их в депортационный центр с горячей водой и крышей над головой. «С мужьями», — подсказывает ему Куликовский. «С мужьями», — кивает с трубкой у уха Лукин.
Рядом с омбудсменом стоит вьетнамка Ву Тхи Чен. Она на пятом месяце беременности, одежда уже не скрывает округлившийся живот. Год назад она с мужем приехала в Москву, чтобы заработать, и попала на швейную фабрику. Там она работала только за еду.
Формально Ву Тхи Чен должна проходить потерпевшей по делу о рабовладении, возбужденном после рейдов столичной полиции, но ее судьба подозреваемых не волнует — женщина просто хочет домой.
– Кормят здесь хорошо, только редко. В целом тут неплохо, – пересказывает ее слова переводчик.
– Да они не хотят никуда переезжать, – почти кричит майор Блинов. – У меня и расписки соответствующие есть!
На вопрос, на каком основании в Гольяново существует лагерь ни Блинов, ни стоящий рядом полковник полиции ответить не смогли и посоветовали обращаться в правительство Москвы.
– Они ничего не знают, они тут просто операторы камеры хранения, а ОМОН вместо нянек, -- вздыхает Ганнушкина.
Ешь бесплатно
Временный палаточный лагерь для содержания нелегальных мигрантов разбили в Гольяново 1 августа. Он открыт на месте промзоны, где во время рейда полицейские обнаружили подпольный цех по производству контрафактной одежды. Через дорогу и справа от лагеря расположены промышленные помещения, слева работает мостовой кран, на горизонте трубы заводов и ТЭЦ.
Вот уже неделю временный депортационный центр является главной темой в сегменте политизированного интернета. Люди в соцсетях рассуждают о незаконности и порочности практики создания подобных лагерей, а также о возможном популистском предвыборном ходе кандидата в мэры Москвы Сергея Собянина. Согласно июльскому опросу ФОМ, среди проблем, мешающих жить москвичам, на первом месте стояла проблема незаконных мигрантов, ей были озабочены 44% опрошенных.
Утром в четверг дискуссия перешла в оффлайн. Несколько активистов в 11 утра развернули у ворот лагеря баннер с текстом «Нелегальных людей не бывает» и зажгли файера. Полицейские остались за воротами депортационного центра и не стали задерживать участников акции.
Активисты у временного палаточного лагеря в Гольяново. Фото: Юрий Иващенко / «Русская планета»
Лагерь мигрантов огорожен глухим бетонным забором. Внутри он поделен на две половины металлическими загородками, которые полицейские обычно используют во время митингов и акций протеста. У самой стены, ближе к автоматическим воротам, стоят биотуалеты. Около них можно курить, но сигареты у задержанных кончились, поэтому они пытаются «стрелять» их у журналистов и правозащитников.
Палатки в лагере стоят в несколько рядов. В некоторых из них двухярусные кровати, где-то обыкновенные. Внутри очень жарко. На каждой палатке висят правила поведения в лагере. Отдельно крупным шрифтом написано «NO SMOKING». Надпись продублирована на арабском и вьетнамском языках.
По-арабски здесь говорят египтяне и сирийцы. По сравнению с вьетнамцами их совсем немного, тем более что двух сирийцев в четверг полицейские вывезли территории лагеря и вроде бы выпустили на свободу. А египтяне остались.
Абдель-Хамид эль-Бакри приехал в Москву учиться. Поселился в Гольяново в одном из общежитий, которое оказалось нелегальной ночлежкой. Там его и задержали сотрудники полиции. Абдель жалуется, что при задержании у него пропала крупная сумма денег и документы.
Абдель-Хамид эль-Бакри. Фото: Юрий Иващенко / «Русская планета»
Он сидит на асфальте у своей палатки, мимо проходят босые вьетнамцы, замотавшие головы в куртки и полотенца. Так они спасаются от дневной жары. Еще одно средство – холодный душ, горячей воды здесь по-прежнему нет. В лагере есть несколько душевых, многие обливаются из садовых шлангов, предварительно раздевшись до трусов и тщательно намылившись. Тут же в самодельных корытцах стираются вещи, хотя многие предпочитают стирать одежду прямо на себе – так быстрее. Мокрые футболки развешивают на палатках или полицейских заграждениях.
В проходах лежат аккуратные кучки мусора, его собирают киргизские дворники, которых попросили один день подмести в лагере. Киргизы уверяют, что у них с документами все в порядке.
Около биотуалетов работает вьетнамец Ванчи Ванчи. Он в России уже шесть лет, которые проработал парикмахером. Русский учил самостоятельно. Ремесло Ванчи пользуется спросом. К нему после обеда выстроилась очередь. Ножниц у парикмахера нет, но он неплохо управляется электрической машинкой, которая питается от генератора. От него же заряжаются несколько сотовых.
Вьетнамцы жалуются, что ОМОН просит за 10 минут зарядки телефона сто рублей. ОМОНовцы в ответ говорят, что те сами предлагают деньги.
На территории лагеря дежурит скорая и реанимобиль. Стационарного пункта для приема пациентов нет, хотя полицейские жаловались на плохое здоровье некоторых мигрантов.
– Один легкие выхаркивает, не дай бог заразит, – говорит боец ОМОНа. На его лице марлевый респиратор, а на руках резиновые перчатки.
Рядом с ним работает съемочная группа одного из федеральных телеканалов. Они пытаются снять, как один из вьетнамцев, отказавшийся от риса с мясом, ест хлеб и запивает его чаем. Журналисты решают, что он вегетарианец и пытаются раздобыть ему лапши.
– Удачный кадр будет, – с улыбкой говорит корреспондент телеканала. Потом он поворачивается к коллегам и заметно мрачнеет.
«Скажите, а вам что, действительно их жалко? Они же тут незаконно и жрут бесплатно. Дети в школе едят, за них платить надо, а за этих кто заплатит?», — возмущается он в пустоту.
Отвечать ему никто не стал
