13
| Мне физически больно смотреть интервью Колесникова Дудю | ||||
 |
19.02 14:28 |  |
3729 | |
| Sergey Erzhenkov | ||||
| Мне было больно смотреть интервью Колесникова Дудю. Прямо вот физически больно. Я давно не читал его репортажи, не знаю, чем он занимается в журнале Пионер, но Колесников в мои школьные и раннеинститутские годы - звезда. Кумир. Сейчас уже сложно в это поверить - на него равнялись, ему подражали. Потом эта восторженность ушла. Нет, не потому, что он опасно сблизился с объектом своего интереса, подошёл к нему на недопустимо близкое расстояние, словил стокгольмский синдром, и я это почувствовал. Сказать так было бы преувеличением. Кумир стал рушиться под тяжестью самоповторов. Но для меня он всегда был кем-то вроде Агнии Барто. В детстве мы искренне любили ее книжки и не задумывались о том, что наряду с ними она строчила доносы на Чуковских. Потом мы выросли, узнали это и расстроились. Но должно ли это перечеркивать ее значение как детской писательницы? Я думаю, нет. Он мог отказаться, не ходить на этот разговор - никто бы этого не заметил и даже не узнал. Но он зачем-то пошёл и привязал себя к этому позорному столбу. В этом его трагедия, простого ярославского парня, как он сам себя назвал. Он и там своим до конца не стал и здесь ему уже не рады. Представьте себе, вы 20 лет в президентском пуле. С президентом и его окружением вы проводите больше времени, чем с семьей. А поводок все короче и короче. Сначала вы смеётесь над окружением, это такая защитная реакция, потом вы к нему привыкаете, вас объединяет не только настоящее, но и прошлое. И вы стараетесь разглядеть в этой бесформенной чиновничьей массе отдельного че-ло-ве-ка. Так мы устроены, люди, так устроена наша оптика. Куда бы мы ни попали, в каких бы нечеловеческих условиях ни оказались - в лагерях, тюрьмах, в президентском пуле, - мы адаптируемся, это лишь вопрос времени. И вот уже надзиратель не такой плохой мужик, каким казался, и урка не такой злой, у него ведь тоже была когда-то мама. В экстремальных условиях, просто чтобы не сойти с ума, мы наделяем человеческими чертами тех, кто в обычной жизни, может быть, этого не достоин. Я не просто так сравниваю тюрьму и президентский пул. Вспомните вчерашнюю новость - «Сурков освобождён от должности». Именно освобождён. Условно-досрочно. И ему, надо сказать, сильно повезло. Колесникову меньше. Вовремя не ушёл, а сейчас, в 50 лет, когда для своих ты стал чужим, уже поздно. Но ему по-прежнему важно мнение этих людей, для которых он когда-то работал. Важно мнение повзрослевших детей. Поэтому он спотыкается, падает, но упрямо идёт к Дудю, на Дождь, чтобы объясниться. На лице смущение, он путается, сбивается, увиливает. Просто потому, что врать, как Соловьев, глядя в глаза, не научился. И видимо, уже не научится. И это единственное, что меня, свидетеля этой человеческой трагедии, спасает от отчаяния. |
||||
| Обсудить в блоге автора | ||||
