Почему, будучи физтехами по образованию, мы так быстро и легко в 90-х переделались в финансисты?

И при этом, бизнес с деньгами нам не казался чем-то примитивным, а наоборот, он будоражил воображение и был сродни высшей математике.

Чтобы это понять, нужно окунуться сначала в 80-е, когда мы только поступали в престижные московские технические ВУЗы, типа МФТИ или Мехмата МГУ. Нас манила тогда наука, абстрактное желание творчества, открытий, изобретений. Если ты лучше других своих сверстников решал сложные задачки по математике и физике, то тебе казалось, что ты чуть умнее других.

А значит, тебе по силам дерзать, постигать нечто большее. И покорение научных высот, тогда казалось именно тем делом, где можно себя проявить.

С точки зрения заработков, в СССР все зарабатывали примерно одинаково. Но учёные точно выделялись из общей массы советского общества, и нам молодым казалось, что и с точки зрения достатка у будущего ученого все будет хорошо.

Ну или по крайней мере, не хуже, чем у всех остальных.
А если ты еще достигнешь высот в науке, защитишь докторскую или станешь академиком, то у тебя все будет: cтоличная прописка, большая квартира, машина. Деньги не были нашим приоритетом при выборе ВУЗа, куда поступать, но внутренне мы были уверены, что у советского ученого с деньгами будет всё хорошо.

Но дальше, с середины 80-х и в особенности к концу 80-х (к разгару Перестройки), ситуация стала быстро меняться.
Деньги, как важная составляющая жизни, стали проявлять себя больше и больше.

Во-первых - стройотряды. Мы зарабатывали за два летних месяца по 1000-1500 руб., что составляло почти годовой заработок среднего младшего научного сотрудника. И тут стал подспудно всплывать вопрос, как так?

Ты еще студент, ты еще не начал заниматься вообще наукой, а при этом твои доходы, если сложить стипендию и летний заработок, уже стали превышать доходы младшего научного сотрудника, стать которым ты как-бы и стремился.

Парадокс этого был еще в том, что студент мог себе позволить такие «летние» заработки, движение студенческих строительных отрядов было в те годы хорошо организовано. А вот, младший научный сотрудник уже не мог.

Закончив после 6-го курса физтех, ты переставал быть студентом и формально в строяки ездить уже не мог. Этим можно было продолжить заниматься полулегально (через шабашки), но если ты официально устроился в НИИ на работу, то и это уже становилось труднее. Тебя, попросту, могли не отпустить на два летних месяца в «отпуск», что б ты мог подшабашить.

В общем, получалось, что при переходе от студента к младшему научному сотруднику ты почему-то терял в деньгах, хотя казалось, что так не должно было бы быть.

А дальше пошло еще замысловатее…

К концу 80-х, в разгар Перестройки, когда всюду распространялись принципы хозрасчета, в научной среде, в НИИ и Академиях стали появляться… «договора».

Это как-бы такая легальная «шабашка», но уже внутри самого Научно-Исследовательского Института. Ты занимался вроде бы той же самой научной работой, но если ты попадал в «договор», то тебе кроме обычной стандартной зарплаты, могли доплатить и значительную премию, в рамках премиального фонда этих хозрасчетных «договоров». И к концу 80-х это приобрело повсеместный и повальный характер. В любом НИИ уже имелись отдельные команды, у которых были «договора» и все остальные, которые в разряд этих счастливчиков не попали.

Во всех институтах все завистью рассказывали, какие зарплаты и премии себе выписывают эти умельцы, кто сумел как-то организовать такой «договор» в рамках своего НИИ.

И вот тут началась ломка сознания.

Мы, молодые физтехи, только закончившие свой институт, вдруг увидели и почувствовали, что приоритеты поменялись. Уже не научные открытия стали выходить на первый план в научной среде, а хозрасчетные «договора».

А если совсем примитивнее – деньги.

Оказывается, и для младших научных сотрудников, и для старших научных сотрудников, приоритетом являются – деньги.

Но если так, то какая разница как делать эти деньги? С помощью лопаты и кирпичей в строяке, или шабашке, или с помощью хозрасчетных «договоров» в науке.

Но, конечно, грести бетон лопатой к окончанию шестого курса физтеха уже не хотелось, мы стали задумываться о каких-то более творческих и прорывных вещах.

И вот тут, настоящим внутренним открытием стал… банковский бизнес, т.е. бизнес на самих деньгах!

Если цель ученых найти какой-то «договор» для своего НИИ и заработать на нем какие-то деньги, то ведь тут однозначный вывод, что конечная цель ученого – деньги!

Но зачем тогда такой длинный путь, через научную работу, поиск договоров и прочее, и прочее. Не разумнее ли тогда, сразу заниматься деньгами, если они и есть - суть и цель?

А далее приходила мысль еще более будоражущая…

Если ты становился банкиром, ты начинал как бы зарабатывать… на самих деньгах!

Покупаешь деньги (привлекаешь депозиты или берешь межбанк) и продаешь деньги (выдаешь кредиты) и зарабатываешь на разнице ставок или на сроках возврата.

Первые ощущения от тех «денежных» заработков, от торговли деньгами, были на уровне метафизики.

Мы делаем что-то сверхъестественное! Магическое! По взрывной силе и буре эмоций, те заработки напоминали нам… научные открытия. Именно поэтому физтехи с такой страстью становились в те годы финансистами.

Потом, конечно, всё поменялось.

Но в начале, всё было именно так.