Ваня работает, а заодно занимается. Разным: английским (рассказы О'Генри в оригинале освоены), конструкторскими идеями (тут, конечно, сильно далеко без компа не продвинуться, и все же), химией (говорит, что понадобилась для его идей, никогда толком не знал, стал заниматься и почувствовал вкус).
Ну и еще, конечно письмами. Говорит, снова начал отставать с ответами в сравнении с поступлением.

Вообще Ваня — не частый человек: тюрьма его вообще не изменила, от слова никак. И при этом он увидел, пощупал и понял очень много из той, изнаночной жизни, от которой раньше судьба его хранила. Как это сочетается — Бог весть! Но понял, пропустил через себя (ладно, через мозги - через сердце!), поменял взгляд на некоторые важные вещи — и не изменился ничуть!
А увидел и понял много. И много сумел внятно сформулировать. 
Невеселого. 
Про всех нас, про нашу здешнюю жизнь: 
 «Постарше поколение — пьет, помоложе — колется. Ничего впереди, ни у народа, ни у страны. Некому. В столовой — чуть ли не каждому третьему — масло. Диета. Диагноз? — ну, понятно же. Раньше жестко считал: хотят сдохнуть — их выбор. А теперь их безумно жалко. И помочь невозможно».

Вот-вот, мой старший брат почти пол-века назад почувствовал то же:
«… ничему тюрьма нас не научит, 
кроме чувства жалости, пожалуй».

А вообще, пока у Вани дальнозоркость — смотрит в август, минуя мартобри и июни. В воскресенье до главного дня в августе останется аккурат пол-года. И с каждым днем дальнозоркость будет убывать, возвращая зрению приближающиеся за-августовские планы. 
Они уже ясны. И я всё сделаю, чтобы помочь их реализовать. И не я один. «Всё» — то есть сделаем.

Вот только еще одного Сикорского потеряет страна. А мы все — мы приобретем. И он сам приобретет. Что самое важно, в конце-концов.

И — чуть не забыл о главном! - улыбаться Ваня не разучился. Нисколько.