К 15-й годовщине путинского царствия журналистика как самостоятельная территория общественного разговора исчезла. Остались мелкие, в основном микроскопические, островки. Самый крупный остров журналистики в России – «Эхо Москвы».

Его аудитория неизмеримо меньше аудиторий пропагандистских телеканалов, и одновременно неизмеримо больше всех остальных островков журналистики, которые к тому же постоянно уходят под воду цензуры. Мокрые, голодные и продрогшие журналисты, как зайцы из рассказа Некрасова, все эти 15 лет прыгали в лодку Алексея Венедиктова. «Эхо» постепенно становилось монополистом в сфере плюралистической информации. И заболело всеми болезнями, присущими любому монополизму.

 

Те, кто открывал магазины после развала СССР, принципиально не брали на работу людей с опытом в советской торговле, поскольку навыки, приобретенные в этой системе, искоренить невозможно. Это синдром советской продавщицы, состоящий из трех частей.

Часть первая: хамство по отношению к покупателю, воплощенное в незабываемых «вас много – я одна», «не нравится – не бери», «разуй глаза – все перед тобой на прилавке».

Часть вторая: умение достать дефицит и толкнуть его из-под прилавка.

Часть третья: привычка халтурить, работать спустя рукава, утрата профессионализма.

Все эти признаки синдрома советской продавщицы обнаруживаются у ААВ и в целом сказываются на работе «Эха Москвы».

«Не нравится – слушайте другое радио!», «Аптека – за углом!», а также иные, не менее хамские реплики, стали нормой общения главного редактора «Эха» с теми, кто, по идее, является его кормильцем – со слушателями.

Не менее опасен для журналиста другой синдром, которым страдает Венедиктов, и который является оборотной стороной той деятельности по сохранению радиостанции, которую Венедиктов должен вести в коридорах власти.

Власть обложила Венедиктова, а через него «Эхо», двумя «налогами на плюрализм». Один – это необходимость, наряду с мнением профессиональных экспертов и просто умных людей, пускать в эфир нечто неудобосказуемое. Это тоже классика советской торговли: товар с нагрузкой – хочешь дефицитную гречку – покупай  в придачу банку морской капусты. В данном случае, хочешь, чтобы были в эфире Ирина Петровская, Виктор Шендерович и Владимир Кара-Мурза – терпи Олега Царева, Андрея Фефелова и Марию Захарову.

Это в целом посильный и терпимый налог, который, к тому же, казалось бы, согласуется с изначальным принципом «Эха»: «Все значащие точки зрения на события должны быть представлены». Тут, правда, главное слово – «значащие». Как отделить их от «незначащих»? Впрочем, на то и главный редактор.

Второй налог посерьезнее, тем более что его бремя целиком ложится на плечи ААВ. Этот налог называется GR, необходимость постоянно тусоваться в коридорах власти, и не просто тусоваться, а дружить. Иначе в сегодняшней России не выжить, как показал опыт НТВ и многих других, более мелких СМИ. Судя по результатам, ААВ – хороший GR-щик. Но проблема занятия GR-ом, как и любой иной маркетинговой коммуникацией, в том, что это занятие почти невозможно совмещать с журналистикой. И у ААВ это совмещение получается все хуже. Все чаще он ведет себя не как журналист, а как молодой неопытный секретоноситель, как, например, в случае с «пропажей» Путина, когда ААВ писал в твиттере, мол, не волнуйтесь, через два дня все сами узнаете.

Игры с властью все больше отражаются на контенте, создают все больший перекос в сторону провластно настроенных экспертов и журналистов. С сайта «Эха» из-за цензуры был вынужден уйти Андрей Пионтковский, незадолго до убийства Бориса Немцова, «Эхо» подвергало цензуре его блог. Всеядность «Эха» была бы оправдана, если бы оно было бы главным медийным ресурсом страны. В условиях, когда на главных каналах страны изобильно представлена одна единственная точка зрения, отдавать ей половину «Эха» и выдавать это за плюрализм, - это очень похоже на лукавство.

 

Специалисты по психологии труда считают, что наиболее тяжелым случаем профессиональной деформации является сочетание должностной и адаптивной деформации. У ААВ именно этот случай. И это сказывается на работе всего «Эха».

Выше разбиралась проблема гостей. Они определяют содержание. Но журналистика, как и любая профессия, – это, прежде всего, форма. И с этим на «Эхе» в последнее время все бОльшие проблемы.

Невозможно объяснить чудовищный непрофессионализм целого ряда молодых журналистов «Эха», когда рядом, по тем же коридорам, ходят мэтры журналистики, такие как Марина Королева и Сергей Пархоменко, Ирина Петровская и Владимир Кара-Мурза, Натэлла Болтянская и Ксения Ларина. Да и сам ААВ, если отбросить GR-деформацию, – блестящий интервьюер. Казалось бы,  учись, впитывай, тянись. Ладно, сами могут не понимать меру своего непрофессионализма, но уж ААВ, человек, несомненно, высокопрофессиональный, не может не понимать, что у него в коллективе играют на понижение… Хоть бы школу для них создал… Или завел омбудсмена, как в «Гардиан», попросив эту функцию выполнять ту же Петровскую или Богомолова.

Главное конкурентное преимущество «Эха» – калейдоскоп «Особых мнений». С набором гостей ясно – там действует тот самый налог. Но практически все молодые журналисты «Эха» просто не умеют брать интервью и вместо того, чтобы выявлять и помогать структурировать «особое мнение» гостя, либо предъявляют публике свое «особое мнение», либо откровенно мешают гостю говорить, спорят с ним, путая жанр интервью с жанром дискуссии.

Вот, например, «Особое мнение» от 26.03.2015. Гость Максим Шевченко, журналист Карина Орлова. Говорят об атмосфере ненависти в России и, естественно, об Украине. Журналистка спрашивает Шевченко, на чьей он стороне в конфликте Порошенко и Коломойского.

Ш. - … они являются в равной мере ответственными за гражданскую войну, которая полыхает в Украине, в которой погибли десятки тысяч людей уже…

О. – Они ответственны. Не Россия?

Ш. – Они ответственны, они начали первыми, двинули войска, вооруженные отряды.

О. – Неправда.

Ш. – Это неправда, по-вашему, по-моему, это правда.

Далее разговор про неонацистский форум в Петербурге.

Ш. – Они (неонацисты) имеют право выступать.

О. – Правда?

Ш. – Да.

О. – Нет.

Вот эти крайне содержательные реплики: «да» - «нет» на протяжении всей передачи.

Вот пикировка гостя и журналистки по поводу возможности угрожающего высказывания в СМИ:

Ш. – Надо различать действие и высказывание.

О. – Оскорбление.

Ш. – Если вы докажете, что это оскорбление.

О. – Ой, если бы вы были судьей, ни одно оскорбление никогда не было бы доказано.

Ш. – Карина, хватит.

О. – Ну вы все выкручиваете.

Ш. – Хватит на глупость все. Я судьей не буду.

О. – Я надеюсь.

Ш. – А вы надеюсь, будете.

О. – Много людей спасете.

Ш. – Мы обсуждаем принципы, или вы на меня опять переключаете, Карина?

Карина Орлова сделала все, чтобы Максим Шевченко не смог или не захотел высказать своего особого мнения в данной передаче. Шевченко – мракобес, это правда. Но если его зачем-то приглашают на передачу «Особое мнение», зачем ее превращать в «Дом-2»?

Карина Орлова весьма неглупый, искренний и образованный человек.  Небесталанный. Чтобы в этом убедиться, можно почитать ее блог на «Эхе». Но она совершенно не умеет брать интервью. Этому ремеслу ее и других молодых журналистов могли бы научить те мастера, которых на «Эхе» больше, чем где-либо в любом другом СМИ России.

Кроме непрофессионализма на «Эхе» есть еще и профнепригодность. Самый яркий пример – Леся Рябцева. Тут обучение не поможет.

Вот концовка «Особого мнения» Виктора Шендеровича с Лесей Рябцевой. Говорят о тех 12 молодых людях, которые  дежурили на мосту, где убили Немцова.

Р. – Но чего они делали, стоя на мосту?

Ш. – А что бы вы им предложили – идти на штурм Кремля? Они добьются, что будет этот мемориал.

Р. – Вы верите в то, что добьются мемориала?

Ш. – Да, если они будут стоять, если их будет не 12, а их будет 24 – 48 – 96 и т.д. -  они добьются, что будет этот мемориал и люди будут понимать, что они не отребье и не национал-предатели.

Р. – То есть, по-вашему, Немцову нужен этот мост и назвать его Немцовым мостом?

Ш. – Немцову ничего не нужно – нам нужно, чтобы это было.

Р. – Для чего?

Ш. – «Самостоянье человека – залог величия его» - напомню я. Пушкина уже цитировал сегодня. Без этого самостоянья человека не будет страны, будет барак….

Р. – Не очень понимаю, как это можно что-то поменять, но пусть стоят.

Ш. – По счастью они не спрашивают у нас, Леся.

Далее разговор идет о самом Шендеровиче, о том, кто он и зачем делает то, что он делает. Виктор Шендерович говорит о том, что он умеет делать лучше всего, а именно формулировать, распространять формулировки. Говорит опять о самостояньи человека и о том, что стремится следовать совету Катона старшего: «делай, что должно, и пусть будет что будет».

И, далее, вишенкой на торте, финал от Рябцевой:

Р. – То есть, вместо того, чтобы помогать тем ребятам, которые стоят на мосту, вы просто о них говорите – примерно так. Это было «Особое мнение». Леся Рябцева, Виктор Шендерович. До свидания!

Ш. – Отлично закончили! Молодец, Леся!

Примерно так Леся Рябцева проводит все свои эфиры. Вот, например, концовка «Особого мнения» с тем же Максимом Шевченко:

Р. – Как вам кажется, какая главная угроза для России сейчас?

Ш. – Я считаю главной  угрозой для России отсутствие ясно сформулированных целей стратегического развития, которые существуют в сознании правящей элиты. И конфликт между элитными группировками, не конкуренция, а конфликт, который может привести к тяжелым последствиям.

Р. – Ничего не поняла. В общем, продолжим через неделю.

Сотрудница «Эха» активно мешает гостю, которого пригласили для того, чтобы он высказал свое «особое мнение», это мнение высказать. Вместо этого занимается самоутверждением за счет гостя. Это как будто человека пригласили на соревнование по бегу, а заставляют бежать в мешке. Такой жанр тоже существует, но это все-таки пока не Олимпийский вид.

Может возникнуть гипотеза, что на «Эхе» идет поиск новых форм интервью, в частности, интервью-провокации. Можно было бы обсуждать перспективы такого подхода, если бы не блог Леси Рябцевой, который постоянно присутствует на сайте «Эха» в качестве одного из самых важных текстов.

Вот из последнего: «Краем уха: образ Рябцевой». «Нам нравится верить в какого-то идеального Шендеровича, пропИтого Венедиктова, агрессивного Багирова и тупую Рябцеву. Так вот, на этой же глупости, иллюзорности и эгоизме (потому как ничего, кроме ложного эго в этой истории нет) остальные строят свои реальности, легковарьируя между общественным мнением. Оттого, например, мне так легко вести эфиры с вашими псевдогероями. Битый час вынуждать человека признать, что в нем нет дела, а только слова. Так и появляется проповедник Шендерович».

Тут надо незамедлительно обратиться к Марине Королевой с просьбой пощадить чувство языка читателей сайта «Эха» и объяснить юному дарованию, что между общественным мнением невозможно варьировать. А заодно и раскрыть ей смысл и значение нескольких десятков слов, которые она употребляет ни к селу, ни к городу.

В другом блоге помощница ААВ сообщает, что она научила своего шефа покупать себе билеты, называет его Лохматым и рассказывает, что отпустила его одного, потому, что осталась в Москве за главную.

В блоге под названием: «Краем уха: письмо коллективному Красовскому №2», - сотрудница пишет такое: «Хочу вас идиотов, любить, А не смотреть на ваши пришпиленные злобой ярлыки. Ярлыки про то, кем вы не являетесь. Ярлыки «коллективного Красовского», «позерского Азара», «псевдочестного Навального», ну или, наконец, «офигеть какого остроумного Кононенко» и «суперзвездецкого Кашина».

За 41 год преподавания мне не раз встречался такой тип студентов, которые категорически не хотят учиться, просто физически отторгают знания, зато стремятся самоутверждаться за счет презрительного отрицания и шельмования тех людей, институтов и ценностей, понять которые они в принципе не способны. Это почти никогда не лечится.

 

 Сегодня сложилась ситуация, когда большинство думающих профессиональных журналистов и экспертов в той или иной мере завязаны на «Эхо Москвы»,  и так или иначе включены в нормативную систему той общности, которую можно назвать «эховская тусовка». Отличие тусовки от института в том, что здесь действуют иные нормы. Главная из них – цензура тусовки.

Основной принцип этой цензуры в том, что «Эхо» нельзя критиковать, поскольку это единственное оставшееся относительно независимое СМИ. «Не трогайте «Эхо» - с чем вы собираетесь остаться!». Примерно тот же принцип и в отношении ААВ: запрет на критику из условного «либерального лагеря». Поскольку из лагеря «консервативного», а попросту говоря, из лагеря государственного фашизма постоянно несутся вопли, призывающие закрыть «Эхо» или, по крайней мере, отстранить от руководства им Венедиктова. То есть, критика «Эха» и лично ААВ вроде как вода на мельницу государственного фашизма.

Понятно, что это полная чушь. Критика, направленная на повышение профессионализма «Эха» неизбежно повысит его популярность и авторитет. И позволит остановить стремительный процесс превращения «Эха» в «демократическое» подразделение информационных войск Путина. Что же касается GR-налога, который ААВ вынужден исполнять, то этот крест ему суждено нести до скончания либо «Эха», либо путинского режима. Надеюсь, что второй помрет раньше первого. Кстати, после демонтажа путинского режима «Эхо» в таком виде тоже существовать не сможет. Либо трансформируется, либо тоже умрет. Но это будет уже другая история.

 

P.S. Кстати, лучший способ убить эхо – обить стены ватой. Ваты на «Эхе» в последнее время  стало критично много.