Ну, или диких северян из Ливерпуля, ливерпадлианцев (они так и называются: Liverpudlians – все эти люди, вместо «а» произносящие варварское «у», «ливерпудлианз»!). То есть мамашу, дай бог осуществиться ее планам, еще ждало открытие, что бывают космополитичные города… Тяжко, конечно. Но это я  к слову…
Так вот, вторая мамаша исповедовала иное. Ее ребенок был записан в приготовительную детсадовскую группу при лицее. И она платила за дополнительные программы, за иностранный язык с пяти лет, - а на самом деле, конечно, за зачисление в лицей. В который до этого года можно было попасть лишь двумя путями. Первый – для дураков – был такой: в нужную ночь приходить к лицею, жечь костры, чтобы с утра, когда официально начнется запись, попробовать попасть в список (а скорее всего, не попасть: потому и дураки). А второй – как раз через детсад, директриса которого, не будь дура, не захочет терять доход, тем более, сами понимаете, мы… (тут вторая мамаша переходила на неразличимый шепот). В общем, идея второго фронта была объединяться с директрисой детсада и подкрепляться финансами, а не сработает – писать в газеты! В прокуратуру! Путину! В Европейский суд!
И тут я заснул, потому что ничто так не вгоняет в сон, как надежда найти управу на несправедливость посредством доброго царя.
Приехав в Питер, я убедился, что в главном мои попутчицы были правы. Система записи первоклашек в школу с 2013 года действительно изменилась. Если раньше единственным официальным путем была запись с 1 апреля в порядке живой очереди, по принципу «кто первым встал – того и тапочки», то теперь все начинается с 1 марта, но записывают только детей с регистрацией в микрорайоне, а всех прочих с 1 августа. Если, конечно, останутся места.
Об этих грандиозных переменах сообщала популярная фрондирующая газета «Мой район», и на всех интернет-форумах полыхали костры родительских амбиций.
Потому как старая система была хорошо освоена и сводилась к тому, что нужно иметь знакомых, деньги и точное знание, как, кому и сколько платить (через кассу детсада – или в качестве спонсорской помощи школе). А с новой был сплошной туман.
Меня даже успели на бегу спросить, какой вариант, старый или новый, мне кажется лучшим. И что было отвечать? Я сказал, что бесполезно обсуждать, какую доску прибивать к дырявой бочке, если у нее отсутствует дно (и этот вариант ответа мне вообще кажется единственным в любой современной российской дискуссии).
Проблема понятна: желающих попасть в школу, слывущую хорошей, всегда больше, чем в этой школе имеется парт. А русское решение этой проблемы состоит в поиске кривой козы, на которой проблему можно объехать. Спонсорство, взятки, блат – что угодно, но только не законопослушание, потому что в России закон всегда кривее самой кривой козы, а жизнь по закону может и вовсе скрутить в бараний рог.
Не сказать, что проблема (не козы, но нехватки мест) является исключительной школьной. Она есть и в высшей школе, но там хорошо известны варианты решения: единый госэкзамен, вступительные экзамены, собеседование. Есть и французский путь, когда принимают в университет заведомо с избытком, благо, что высшее образование во Франции почти бесплатно, а затем начинается естественный отбор.
Но высшее образование – штука добровольная, в то время как школа для всех обязательна. Кроме того, знания 17-летних можно оценивать, а шестилеток – как? Четверть века назад, когда в первый класс шел мой пасынок, в его гимназии ввели вступительное собеседование, и Митя его не прошел: на вопрос о любимом композиторе ответил, что это «дядя Юра Ханин», о существовании которого собеседователь понятия не имел, и жена в поисках козы бегала по знакомым в районо и, в итоге, нашла.
И вот эта русская (не)задача – распределения пряников по справедливости в условиях дефицита – выглядит неразрешимой, потому что пряники хоть можно разломить, а школьные места никак.
А пишу «русская», потому что у нас, не видя решения задачи, полагают, что вообще нигде в мире решения нет.
Между тем в американском городе Чикаго действует сеть публичных школ (400 тысяч учеников!), которая давным-давно решение в подобной ситуации нашла. Есть публичные школы и в других городах США, но чикагские известны благодаря американскому экономисту Стивену Левитту, сумевшему математически вычислить махинации с местным вариантом ЕГЭ, тестом ITBS – а также благодаря журналисту Стивену Дабнеру, написавшему совместно с Левиттом книгу «Фрикономика», давшую старт целому направлению «экономика в стиле фанк».
Так вот: как вы думаете, как справляются в Чикаго с проблемой избытка претендентов при дефиците мест?
Напряжемся и ответим: раз, два, три?!
Правильно: там вносят в списки всех, а потом бросают жребий.
Потому что когда задача справедливости неразрешима для человека, остается доверить ее решение тому, к кому претензий в предвзятости не предъявить.
Кстати, в истории России, а точнее, русского православия, проблема выбора достойнейшего среди равных посредством жребия решалась трижды. Три патриарха – Иосиф, Никон и Тихон, последний в 1917 году – выбирались именно таким способом (я понимаю, что школа и церковь в своей идее противоположны, пусть русская церковь и пытается сегодня в школу прийти).
В общем, моя идея проста. В условиях, когда никто никому не верит, когда никто не хочет равенства и все надеются на исключение, на силу блата, власти и денег, - такая довольно древняя штука, как жребий, остается единственным средством.
Впрочем, в петербургских органах образования со мной могут и не согласиться.
Но для квалифицированного ответа им следует прежде хотя бы прочитать «Фрикономику».