Совсем не хотела ничего писать про эту злосчастную техническую запись интервью Медведева, но придется. Поскольку вокруг меня, кажется, не осталось ни одного человека, который способен разговаривать со мной о чем-либо другом. И еще поскольку некоторые люди обнаруживают поразительную неосведомленность. Впрочем, в последнем мы сами виноваты – мы же не оправдывались все эти дни, вот и оказались крайними.

 

Когда журналист Дождя спрашивает губернатора Белых «Как может государственный канал выложить такую запись, НЕ ОТСМОТРЕВ ЕЕ», - я понимаю, что он никакой не журналист. Ибо все журналисты знают или имеют возможность проверить, что это был ПРЯМОЙ ЭФИР, и уж тем более знают, что отсмотреть прямой эфир заранее – это новое слово в мировом телевещании, нам не известное.

 

Когда Маша Гессен пишет в уважаемом англоязычным издании, что эту запись мы планировали показать только иностранцам, я понимаю, что Маша Гессен не потрудилась провести элементарный поверхностный ресерч перед написанием статьи, и поэтому не знает, что это вышло на нашей русскоязычной странице в ютюбе и ТОЛЬКО на ней.

 

Когда кое-кто из моих знакомых на полном серьезе спрашивает меня: «Ну, скажи честно, это же спланировано было?» - мне хочется улететь в космос – может, хотя бы в космосе люди вообще в своем уме.

 

Когда значительный, известный и уважаемый человек говорит мне, что вчера был вынужден «отбивать» меня от других значительных, известных и уважаемых людей, которые убеждали его, что я – сотрудница спецслужб и являюсь частью заговора по столкновению властных элит, и эта утечка – только часть реализации этого заговора, мне даже не смешно.  

 

Поэтому позвольте несколько тезисов по поводу этой записи.

 

А) Это не была трансляция РТ. Наших операторов, режиссеров и пр. не было в радиусе километра от этой студии. Это была трансляция других каналов, которую мы, как и все другие, получали от них по пулу. Не хочу ни в кого тыкать пальцем, обвинять конкретные каналы и выяснять отношения с коллегами. Я просто была бы благодарна, если бы меня прекратили спрашивать: «Почему вы не выключили камеру?» Там НЕ БЫЛО наших камер.

 

Б) Это был прямой эфир. Мы не выкладывали эту запись, она уходила через нас на наш канал в ютюбе, с нашим логотипом в реальном времени и в том виде, в котором мы ее получали по пулу.

 

В) Когда наши ребята увидели, что официальное интервью закончилось, а трансляцию никто из тех, кто ее передавал, не собирается вырубать, они попытались отключить ее у нас на ютюбе.  Но не смогли.  Потому что ютюб – не наш сайт, и вырубить оттуда уже заведенный сигнал мгновенно невозможно.  Почему невозможно и как сделать так, чтобы было возможно, мы пока не знаем и направили в ютюб официальный запрос.

 

Г) Даже если бы отключить трансляцию на ютюбе было возможно сразу, все равно сохранялся риск того, что редактор этого просто не сделает, пока ему не позвоню, к примеру, я. То есть через опять-таки искомые пару минут. Ибо редактор понятия не имеет  - «неофициальная часть», которая почему-то продолжает раздаваться в сигнале всем участникам пула – она реально не предназначена для чужих ушей или это такая задумка организаторов и сейчас будет сюрприз.  «Ну, раз нам продолжают это раздавать, значит, возможно, там готовится какой-то неформальный сюрприз, ведь иначе сигнал бы давно отрубили», - размышляет редактор, и он прав. Ибо так бывало. А вот так, чтобы неофициальная часть предназначена к эфиру не была, но при этом продолжала раздаваться – как раз такого на моей памяти не было.

 

Д) Я сожалею о том, что не предназначенное для чужих ушей попало в открытый доступ в том числе с нашим логотипом (кстати, ту же «техническую часть» пулом раздавал и Рейтер, о чем почему-то никто не вспоминает). Мы больше не будем передавать организованные не нами самими прямые трансляции в ютюб. Ибо рассчитывать нужно только на себя и на своих сотрудников. По крайней мере, знаешь, с кого спросить.

 

Спасибо за внимание.