1. Что случилось? 
Суд переквалифицировал обвинение с части 3 ст.144 (тяжкой, санкция до 6 лет лишения свободы) на часть 1 той же статьи (небольшая тяжесть), и приговорил меня к штрафу в 30 тысяч рублей по «микрофонному делу». 
В терминах современных российских политических процессов — это равнозначно оправдательному приговору. Это понимают и суд, и прокурор, и следователь. Совсем оправдать — нельзя; по «понятиям» нашего государства это означало бы проявить слабость — ведь придется компенсировать расходы, приносить официальные извинения и все такое прочее. Перед оппозиционером извиняться? Ну нет. И государство так вот «сохраняет лицо». 
Это мы с вами понимаем, что умение извиняться и признавать свои ошибки — признак силы. Они же в своей системе координат считают это признаком слабости. Поэтому дают мне самое малое наказание из всех теоретически возможных, и считают, что это ОК. (Но это не ОК).

2. Какое преступление ты по мнению суда совершил? 
Из трех обвинений, которые меня предъявлялись («воспрепятствование журналистской деятельности», «поломка микрофона» и «синяк») в приговоре устояло и осталось только одно, первое. То есть заголовки «Волкова приговорили к штрафу за поломку микрофона Лайфньюс» неверные; суд официально признал — микрофон я не ломал, синяк Поступинскому не причинял. Мое «преступление» — так в приговоре! — заключается только и ровно в том, что я ему помешал подойти к Навальному «для интервью». Вот в этом я виновен, вот за это мне штраф.

3. Можно ли тебе участвовать в выборах? 
Да. Участие в выборах запрещается в течение 10 лет осужденным по тяжкой статье, а у меня теперь судимость по статье небольшой тяжести, с этим можно. Надо будет ее указывать, но кого это пугало.

4. Что будет дальше? 
Мы будем подавать апелляцию. Сначала — Облсуд, потом — ЕСПЧ. Дело-то выигрышное стопроцентно. Мы в течение всего года руководствовались логикой «не опускать руки и использовать все законные возможности для борьбы», странно было бы отказываться от нее сейчас.

5. Поедешь теперь в Париж? 
А вот и нет. Подписку-то не сняли — до вступления приговора в законную силу, то есть до его рассмотрения в апелляционной инстанции. То есть придется еще один раз — в 28-й раз! — слетать в Новосибирск, на заседание Облсуда; это будет, наверное, через месяц. Тогда только приговор вступит в законную силу (и это если Облсуд его не отменит и не отправит дело на новое рассмотрение, например!), и подписка закончится. И вот тогда — в Париж!

6. Деньги-то вернут? 
Пока нет. Потому что ведь признали виновным. И это одна из главных причин, почему полноценного оправдательного приговора быть не могло — пришлось бы дофига денег мне возвращать: компенсировать расходы на адвоката, перелеты, гостиницы... Ну, опять же, дойдем до ЕСПЧ и вернем, хотя на это, вероятно, 3-4 года уйдет.

7. Уместно ли радоваться? 
Вечная дискуссия в такие моменты. Одни поздравляют, другие переживают: «вот, дожили, радуемся тому, что невинного человека не посадили, а всего лишь штраф дали». Друзья, когда-нибудь мы с вами обязательно добьемся того, чтобы в нашей стране невиновных людей оправдывали, а не приговаривали к штрафам «вместо» тюремных сроков. Но сейчас, в нашей реальной реальности, оправдательный приговор выглядит вот так, как сегодня утром в Центральном районном суде Новосибирска. Поэтому я радуюсь, и не вижу причин, почему бы вам не порадоваться вместе со мной и за меня. И большое спасибо всем, кто меня поздравил уже с утра!

Спасибо огромное всем за поддержку и поздравления. 
От вас было и есть очень тепло, друзья. 
Это все ваши сжатые кулаки и скрещенные пальцы сработали.