Соответствующий указ подписан Владимиром Путиным с уверениями, что это будет «хорошим ориентиром для отечественных сельхозтоваропроизводителей».

Это мы уже слышали год назад. И с тех пор наблюдаем эти «хорошие ориентиры» на ценниках в магазинах.

В 2014 году продукты в России подорожали на 10%.

Прогноз на 2015 год начинается с 20%.

В Петербурге за 2014 год минимальный набор продуктов подорожал на 21%.

За первые пять месяцев 2015 года – на 12.8%.

Обещанное «импортозамещение» обернулось заменой сыра на «сырные продукты», которые (однажды попробовав), жена настоятельно попросила больше не приносить. Израильской картошкой в одном из соседних магазинов («заместившей» отечественную). Белорусскими мидиями во втором (видимо, собранными на бескрайних отмелях теплых белорусских морей). И так далее, и тому подобное.

Это – ответ холодильника телевизору.

Или, как говорит Григорий Явлинский, ответ российской экономики на российскую политику.

Кремль заявляет, что Россия лишь отвечает на продление санкций Евросоюза, что было сделано 22 июня.

Это знакомая логика: мы всегда и во всем лишь «принимаем ответные меры». Вынужденные. Не имея другого выхода. 
Но логика эта, — и в данном случае особенно, — лукава.

Потому что есть такое понятие, как причинно-следственная связь. То, чему детей учат с малых лет.

Вода мокрая: ступишь в лужу – промочишь ноги.

Огонь горячий: сунешь пальчик – обожжешься, поднесешь бумажку – загорится.

Высота опасна: упадешь – ушибешься, уронишь чашку – разобьется…

На федеральных каналах цепочку причин и следствий принято начинать с санкций Запада: они ввели – мы ответили. 
Опуская начальное звено, которое называется «Крым и Донбасс».

Санкции США, Канады, Австралии, Евросоюза были введены не по причине непреходящей злобы «пиндосов» и «гейропейцев» к «встающей с колен» России, о чем нам рассказывают в ежедневно демонстрируемых телевизионных шоу бесноватых.

Санкции были введены исключительно в ответ на политику России в «украинском вопросе». В ответ на «присоединение Крыма» и поддержку бандитских «республик» на востоке Украины.

И санкции были продлены в ответ на демонстративное нежелание российских властей на деле (а не в заявлениях мидовских пропагандисток) выполнять минские соглашения в двух главных пунктах, обеспечивающих прекращение военных действий.

А именно – вывод незаконных вооружённых формирований, военной техники, а также боевиков и наемников с территории Украины, и обеспечение постоянно действующего мониторинга на украинско-российской государственной границе и верификации со стороны ОБСЕ с созданием зоны безопасности в приграничных районах Украины и РФ.
Ничего этого не сделано.

Через российско-украинскую границу, — вне всякого «мониторинга» и без «зон безопасности», — идет военная техника и переправляется оружие (иным путем, нежели постоянное пополнение запасов, нельзя объяснить возможность донецких и луганских боевиков на протяжении года вести боевые действия против армии Украины).

И через эту же границу идет поток так называемых «добровольцев», пополняющих ряды боевиков.

При этом «добровольцев», ничего уже не стесняясь, открыто вербуют в России, а секретарь Совбеза Николай Патрушев разводит руками, заявляя, что Москва, мол, «не может помешать российским добровольцам, прибывающим на восток Украины, чтобы присоединиться к сепаратистам», и «не может закрыть границу».

Попробуйте перейти через российскую границу с игрушечным пистолетом (не говоря о настоящем) где-нибудь в другом месте – и сразу поймете смехотворность заявлений секретаря Совбеза…

Добиться отмены санкций Запада просто: эти рецепты общеизвестны и многократно предлагались.

Надо перестать поддерживать боевиков и снабжать их людьми и оружием, и перестать врать по телевидению о  «фашистской хунте» и «бандеровцах», «распятых мальчиках» и «вырезанных карателями поселках», «Новороссии» и «ополченцах». 

Если это сделать – война закончится достаточно быстро.

Само собой, тогда и никакие «антисанкции» не понадобятся.

И цены в магазинах снизятся – потому, что у «отечественного производителя» снова появятся конкуренты.

Вывод ясен: чтобы улучшить положение дел в экономике, надо сменить политику.

Или сменить тех, кто ее проводит — если они могут проводить только такую.