1 ноября после очередной акции "Выборы без оппозиции — преступление" на Триумфальной площади в Москве был задержан шестилетний сын оппозиционера Сергея Аксенова и журналистки Анастасии Пустарнаковой. Мальчика, остававшегося под присмотром 16-летней знакомой семьи, увезли вместе с ней в ОВД. Отца, оказавшегося в том же отделении, к ребенку не пустили. Ваню Аксенова отдали только матери, предварительно опросив о том, чем занимаются его родители. Каспаров.Ru побеседовал с Анастасией и узнал подробности задержания.

— Я так понимаю, эта история с задержанием произошла случайно?

— Случайной ее назвать нельзя, поскольку задержали не случайного мальчика, а сына непримиримого оппозиционера Сергея Аксенова. Кроме того, это произошло незадолго до выборов в Госдуму 4 декабря, после акции с требованием допустить до выборов оппозицию и по указанию одного из самых одиозных оперативников Центра "Э" Алексея Окопного. С ним я несколько раз сталкивалась на различных мероприятиях, которые освещала в качестве журналиста. Эти факты дают основание считать, что задержание Вани было не только не случайным, но рассчитанным ходом с целью оказать давление на Сергея и, косвенным образом, на меня.

— Как ты узнала, что твоего сына доставили в ОВД?

— Мне позвонила Вика Кузнецова, с которой он оставался, и сообщила, что их с Ваней задержали по указанию Окопного рядом с площадью после того, как забрали всех участников митинга, включая Сергея. Вика сказала, что их собираются везти в ОВД "Тверское".

— Очень испугалась за него?

— Я перенервничала. Когда я летела к ОВД, в голове прокручивала самые разные варианты развития событий. По опыту общения с оппозиционерами и регулярным задержаниям друзей и знакомых на различных акциях я знаю, что в доставлении человека в ОВД при подобных обстоятельствах нет ничего страшного. Однако здесь случай исключительный: забрали МОЕГО СЫНА, причем по указанию человека, способного подставить подножку девушке-журналисту или бросить за шиворот бычок девушке-оппозиционеру. Я упоминаю только известные мне факты, не говоря о подозрениях в прочих малоприглядных вещах. Именно это было причиной моего волнения и моей материнской ярости.

— Что происходило в ОВД, когда ты туда приехала?

— Вход в отделение мне преградил суровый автоматчик, который на мои слова: "Пустите меня к моему сыну" — коротко ответил: "Ждите". Правда, не прошло и минуты, как меня впустили в холл ОВД, где я услышала издевательскую реплику Окопного: "О, Настенька злая прибежала". А какой я должна была быть? Доброй?

Ко мне вышла инспектор по делам несовершеннолетних и спросила, есть ли у меня свидетельство о рождении ребенка. Естественно, этого документа у меня с собой не было, поскольку я шла с работы и не ношу его с собой. Мне сказали, что не отдадут Ваню, пока я не привезу свидетельство. Я позвонила столичному омбудсмену Александру Музыкантскому, с которым по дороге в ОВД созванивалась по поводу этого задержания несколько раз и которому сказала, что сын вписан в паспорт, но мне его не отдают.

Услышав этот разговор, меня провели в микроскопическую ободранную комнатку, где были Ваня, Вика и еще один инспектор. Ваня сразу же кинулся ко мне. Инспектор Светлана Понарина отметила: "Сразу видно — мамин сын" — и начала рассказывать, что пыталась мне дозвониться, но слышала только шаги: "Видимо, вы уже подбегали к отделению". Потом я внимательно изучила детализацию своих телефонных разговоров. Из нее следует, что Вика сообщила мне о задержании в 18:42, в отделение их доставили минут через 10, а инспектор звонила мне только в 19:40. Кроме того, в то же самое ОВД "Тверское" был доставлен и Сергей, задержанный на Триумфальной площади. Он тоже знал о задержании Вани от Вики и требовал, чтобы его пустили хотя бы поговорить с сыном. Однако у него никто даже не попытался узнать мой номер.

Когда я вошла в комнату, где находился мой сын, на столе уже лежал распечатанный текст объяснительной, которую мне предложили подписать, чтобы я могла забрать Ваню. От первого абзаца документа у меня волосы встали дыбом. Я прервала чтение про себя и сказала: "Позвольте, я зачитаю ЭТО вслух". В процессе чтения я искала в телефоне номер знакомого адвоката, чтобы проконсультироваться, что делать с этим документом. В итоге по его совету я от подписи отказалась, написав объяснительную сама.

Пока все это происходило, обе женщины-инспектора несколько раз выбегали из комнаты, дверь в нее оставалось открытой, напротив постоянно находился Алексей Окопный. Выходя с Ваней из детской комнаты полиции, за спиной я услышала его издевательский тон: "Сергею что-нибудь передать?"

— Как себя чувствует Иван после всей этой истории? Что думает о полицейских?

— Ваня чувствует себя отлично. В отделении, где ему за час даже не предложили попить, он порядочно наскучался и постоянно спрашивал, когда уже мы пойдем. Обсуждать эту историю ему не очень хочется: "Надоели вы мне все со своими вопросами". А услышав от нас о том, что про него написали в Интернете, топает ногой: "Не хочу быть знаменитым". Полицейских он в своей жизни видел не раз, а больше всего его потряс "настоящий автомат" того самого автоматчика на входе в ОВД.

Хочу отметить, что Ваню никто не брал на массовые мероприятия уже несколько лет, после того, как практически любые акции стали жестко подавляться милицией, а затем и полицией. Что представляет собой "разгон" "несанкционированного митинга", и я, и Сергей представляем хорошо и понимаем, что ребенку там не место. Ваня находился с Викой именно потому, что его никто не брал с собой на оппозиционную акцию. Вместо того чтобы сидеть в душной комнате в отделении, они с Викой должны были пить молочный коктейль.

— Это почти ответ на мой следующий вопрос. Понятно, что обычный человек, узнав об этой истории, сразу заявит, что ребенку не место на несанкционированной акции. Один из известных правозащитников даже назвал это сознательной провокацией с вашей стороны. Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Я еще раз повторю, что Ваня был задержан не на акции, а если это и была провокация, то со стороны оперативников Центра "Э", которые сознательно задержали сына оппозиционера. Они могли точно также задержать Вику с Ваней в "Ростиксе" на том же основании: "А это вы со своим ребенком тут картошку едите?"

— Не боитесь, что вас попытаются лишить родительских прав?

— Об этом уже было сказано. Кроме того, об этом говорят некоторые формулировки в протоколе опроса Вани, в частности: "Моя мама никогда не бывает с нами на таких мероприятиях, но она знает, где мы находимся, и папе не говорит, что я еще маленький и меня нельзя с собой брать на такие мероприятия". В третий раз отмечу, что ребенка на акции не было, и в подобных случаях Сергей оставляет сына с кем-либо из наших знакомых. Проверку они, естественно, проводить будут. Но все, кто знает Сергея, меня и Ваню, полагаю, могут подтвердить, что Сергей — замечательный отец, а Ваня — любимый родителями ребенок. Если за этой историей с задержанием последует попытка лишить его или меня родительских прав, я однозначно буду оценивать ее как попытку оказать давление на всех "несогласных".

Оценить произошедшее трезво мне достаточно сложно. Все мы знаем людоедские истории о содержании под стражей Светланы Бахминой, об этапировании беременной Татьяны Харламовой, которая в итоге потеряла ребенка, об аресте тяжелобольной Таисии Осиповой и другие не менее чудовищные, с точки зрения нормального человека, истории. Что они могут придумать в следующий раз? Не знаю. Но знаю только, что Сергея им запугать не удалось. Именно сейчас, когда я все это говорю, Сергея задержали на очередной акции в защиту честных выборов. Он хочет, чтобы его сыновья жили в достойной стране. И готов ради этого пожертвовать собой.

Я же хочу, чтобы Ваня рос рядом с теми, кого он любит, поэтому постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы подобные истории не повторялись — ни с Ваней, ни с другими детьми и их родителями.