Failed state

— Олег, мне непонятно, чего хочет от вас Киселев.

— Мне тоже непонятно, чего он хочет, кроме этих денег. Ну, по крайней мере, у меня есть два иска — это Якеменко и Киселев. Якеменко — серьезная история, которая для меня очень важна, а Киселев — это скорее такой анекдот, который заслуживает упоминания только в контексте общей скандальной истории фонда "Федерация". Очередная серия приключений Киселева, когда он Черных уводит поговорить, когда он со своей трибуны говорит "подонки", "негодяи", "мужчинки". Думаю, что шансов у него нет. Главная фактическая неточность, к которой можно прицепиться, — это то, что мы назвали его "глава фонда", а он на самом деле не его глава, а непонятно кто. Но вряд ли эти сведения порочат его репутацию, ведь мы назвали его благотворителем. Мы польстили тогда.

— Претензии у него к заголовку "Владимиру Путину испортили песню". Киселев вроде считает, что Путин не фальшивил?

— Да, это самая смешная претензия. Еще "разворачивается скандал", а он, по мнению Киселева, не разворачивается. "Родители утверждают", а, по мнению Киселева, это одна мама. Ну и так далее. Видимо, он сам писал иск, потому что бумага составлена скорее веселым публицистом, нежели юристом.

— А в истории с Якеменко вы продолжаете настаивать на его причастности к вашему избиению?

— Это не та история, когда будешь говорить, что юзер kashin в "ЖЖ" — не Олег Кашин, а выдуманное лицо. Это мои утверждения, мои слова. Единственное, чем я недоволен, это тем, что "Новые известия" — соответчики. Они ведь просто тиражировали мою фразу. И вряд ли издание заслуживает того, чтобы быть соответчиком.

— Видимо, у них карма такая, не в первый раз уже...

— Причем "Новые известия" ссылались на Газету.Ru, но на нее в суд никто не подает. Якеменко и Газета.Ru — это вечная история. Как сказал адвокат Якеменко: "Мы думали подавать на Газету.Ru, но решили, что нет, пусть отдохнет".

— А когда началась ваша "взаимная любовь" с Якеменко и прокремлевскими движениями? С "антинашисткого пакта"?

— Нет, взаимная амплитудная эмоциональная история началась 10 лет назад, когда "Идущие вместе" в Калининграде арендовали офис этажом ниже нашей редакции. Я тогда, спускаясь покурить, зашел, записался, мне выдали майку. Я, видимо, до сих пор член "Идущих вместе". В то же время там был Якеменко. Он мне уже потом об этом говорил, тогда я его не идентифицировал.

Затем было событие "Яшин и Кашин". Шесть лет назад мы с нынешним одним из лидеров "Солидарности" поехали на тайный съезд движения. Мы были под видом делегатов из регионов. Нас вычислили и заперли в номере до приезда Якеменко. После — я об этом не раз говорил, но в суд на меня он не подавал — Якеменко буквально дал команду побить одного Яшина, а "Кашин — журналист, поэтому может здесь присутствовать". Но я ушел вместе с Ильей. На выходе нас встретила группа "футбольных" молодых людей. Они отделили Яшина от меня, бросили его в сугроб, нанесли ему пару ударов. С этого и началась драматическая история наших отношений с Василием Якеменко, которая привела, по крайней мере, к гражданскому иску.

— Футбольных фанатов вы потом идентифицировали? Это не печально известные Вася Киллер и Рома Колючий?

— Эти имена тогда еще не звучали. Впервые я услышал об этих людях летом 2005-го, когда в метро "Автозаводская" напали на нацболов. Я на 99 процентов был уверен, что это сделали они: имена-фамилии, плюс сам контекст, плюс то, что их из милиции быстро отпустили. Даже без составления протокола. Когда били Яшина, этим всем заправлял Алексей Митрюшин, который назывался лидером группировки "Бешеные жеребцы". Сергей Шаргунов писал об этом в "Новой газете" в 2001 году. Я не знаю, это такое название или неправильный перевод. Сейчас Митрюшин от дел вроде бы отошел, но утверждать не берусь.

Есть еще один важный момент. В 2005 году после "Селигера" проводился немедийный лагерь "нашистов" в Ленинградской области на реке Вуокса, где я тоже был. Там и познакомился с Митрюшиным. Он поднимал за меня тост как за объективного журналиста.

— Блогеры, в том числе Павел Данилин и Егор Холмогоров, пишут о неполитических версиях покушения на вас. С чем вы это связываете?

— Люди, которые это пишут, от чистого сердца меня ненавидят. Я с этим не спорю. Мне даже понятно, почему они так ко мне относятся. Данилин формально на меня зверски обижен за то, что я, когда писал в "Независимой газете" про его учебник истории (он там был соавтором), помимо его комментария вставил еще один, из его "ЖЖ". Последний Данилин как автор учебника писал своему оппоненту: "Ты сдохнешь, а твои дети будут учиться по моему учебнику, но детей у тебя не будет, потому что ты пидарас". Данилин уверен, что это была заказная статья против него, хотя она, как и другие мои статьи, вовсе не была таковой. Но теперь он меня люто, по-блогерски ненавидит. Я даже не сомневаюсь, что Данилин так искренне меня мочит.

Конкретно из-за вбрасывания бытовой версии я был очень напряжен, потому что думал, что эта версия исходит от ментов. Может, она и исходила, но с кем бы я ни общался, ни в МУРе, ни в СКР эту версию не подтверждают. Поначалу я после каждого такого поста спрашивал у главы следственной группы Сергея Владимировича Голкина: "Правда, что у вас есть что-то по бытовой теме и вы это скрываете?" На это мне чуть ли не матом отвечали, что все это ложь и клевета. В МУРе я тоже спрашивал, и мне говорили: "Да нет, ты что, никогда-никогда".

Так что откуда исходит бытовая версия, я не знаю, но действительно воспринимаю ее как попытку увести следствие от той версии, которой придерживаюсь я. Более глобально — как попытку переключить внимание с того факта, что нападение было связано с моей профессиональной деятельностью. Если есть какая-то женщина, то покажите мне эту женщину, за которую могут убить. Если есть какие-то деньги, покажите мне их источник, за который могут убить. Ни того, ни другого нет. Вот работающий на Росмолодежь Владимир Соловьев пишет: "Земфира, Земфира". Ну какая Земфира?

— "Якеменковская" версия принадлежит следствию или вы сами до нее дошли?

— О том, что нарыто следствием, я кое-что знаю, но не имею права говорить. У меня же изначально было три версии, позже они отвалились.

— С Якеменко еще судятся Марат Гельман и Александр Морозов...

— Да, и Гельман. Я внимательно слежу за этим процессом. Мне интересно, как будет строиться линия нападения истца и линия защиты Гельмана. Потому что он говорит, что предоставит на суде в подтверждение слов нечто, о чем я пока не знаю. Что касается Морозова, он соответчик, но по большому счету я пристяжной ответчик. Потому что Морозов слышал, что это были "нашисты", а я уже потом, цитируя этот пост у себя, добавил, что я в этом не сомневаюсь. Тут мы с ним равны.

Мне приходится быть ответчиком по такому иску пополам с другим человеком. И моя задача не только в том, чтобы доказать бесспорную вещь: что мое оценочное высказывание было оценочным, и не является распространением неких клеветнических сведений. Поскольку не так часто появляется возможность вести громкий и публичный разговор о структуре Якеменко, я пытаюсь, пока не очень удачно, привлечь внимание к активности этих движений.

Плохие новости. У нас в стране есть какая-то странная теневая бандитская группировка, которая уже много лет, по крайней мере, с 2005 года занимается мелкими и не очень уголовными преступлениями против оппозиции, против прессы, против всего на свете.

Мы сидим около "Коммерсанта". Была акция с раздачей газеты "Коммерсант" в виде рулонов туалетной бумаги. Болезненная и для редакции, и для журналистики. Телефон, который был указан на этой бумаге, Юлии Таратуты. Она сейчас в "Ведомостях" работает. Были DDoS-атаки. Буквально несколько дней назад Немцову (один из лидеров "Солидарности" Борис Немцов — здесь и далее прим. П. Н.) бросили унитаз на машину. Сведения о Навальном собирали через ФСБ и "Яндекс".

Если это не "Наши", то следует признать, что это какие-то загадочные партизаны, с которыми уже шесть лет никто не может справиться. Но в это, как и в то, что эти люди неуловимы, я не верю. Можно вспомнить массу раскрытых терактов, вплоть до порноролика на Садовом кольце, когда за сутки поймали хакера, который этот ролик запустил. То, что никто из преступников не пойман, я считаю жирным косвенным подтверждением того, что за ними стоит государство.

Один высокопоставленный государственный деятель, пожелавший остаться неизвестным, говорил мне во время нашей встрече в Израиле, Палестинской автономии, что государство напрямую им не помогает. Но это не ответ.

— Звучит как оправдание.

— Конечно. И вот что странно: если люди делают нечто, что полезно государству и обществу, то почему они скрываются? Почему не сказать: "Да, это мы измазали Эдуарда Лимонова калом на первомайской демонстрации в Санкт-Петербурге, потому что Лимонов плохой". Так ведь нет. Кто-то это просто делает. Что-то с Немцовым происходит, и в "Комсомольской правде" появляется ироническая заказуха "Немцову не повезло". Конечно, ему не повезло, потому что против него такая подпольная бандгруппа.

— В либеральной тусовке, кстати, теперь считают, что Кашин — "свой", потому что "его тоже побили".

— Я не могу сказать, что я свой. И слава богу, что не свой. Когда в приемной Макфола (советник президента США Майкл Макфол) я встретил Евгению Марковну Альбац (главный редактор журнала The New Times) и она со мной демонстративно не поздоровалась, я обрадовался. Потому что все в силе, все по местам, все в порядке, и быть таким любимым наследником старой либеральной журналистики — это неприятная обязанность, сопоставимая с поеданием кала. Поэтому я рад, что в той или иной мере я для них по-прежнему не свой.

— Наверное, тяжело, когда в "Твиттере" пишут, что "Кашин такой плохой, плохо говорит" о таком-то и правильно его избили?

— Такого рода активность в блогах меня сопровождает на протяжении всей моей блогерской деятельности с поправкой на распространение. Восемь лет назад в "ЖЖ" я получил три комментария "Кашин — дурак", и мне казалось, что это вал каких-то хейт спичей (англ. hate speech). Теперь мне пишут подобное в другом объеме.

На самом деле я этому рад. Когда в ноябре я начал приходить в себя в реанимации и стал узнавать, что творится за пределами больницы вокруг моего имени, мне было слегка не по себе. Я боялся, что превращусь в ожившую Анну Политковскую, которая должна теперь всем кланяться и говорить: "Спасибо, что вы за меня переживали". Надеюсь, за полгода я от этого флера окончательно избавился. Если не брать совсем далеких от чтения газет людей, для которых я все еще пострадавший герой, то я сегодня для тех, чье имя для меня ценно, скорее автор вышедших во "Власти" псевдомемуаров Эрнста (директор Первого канала Константин Эрнст), чем избитый в ноябре человек. До покушения я себя достаточно высоко ценил, и это не изменилось, чему я рад.

— Хотите, чтобы обсуждали вашу работу?

— Конечно, и продукт я начал производить в тех же объемах, что и раньше.

— На пикетах на Петровке с плакатами стояли разные люди, в том числе и Евгения Альбац.

— Да, я ей за это благодарен.

— Среди них тех, кто пришел на Петровку, были люди, которые вам неприятны?

— Были люди, про которых уже тогда было понятно, что они "троянские кони". И некие рептильные сотрудники общественных организаций типа Общественной палаты, которые будут говорить при первом удобном случае: "Вот мы за него переживали, а он оказался врагом России". Такие действительно появились.

— Они что, пришли специально, чтобы потом обидеться?

— Да. Условные Анатолий Кучерена или Ольга Костина, легко могу назвать их имена. Когда в феврале была заказная кампания в блогах и прессе о том, что я оскорбил Диану Гурцкую, многие из этих людей выходили и говорили: "Мы за него переживали, а он оскорбил Диану Гурцкую". Идите вы, люди. Ваша поддержка, симпатия мне не нужны. Спасибо, что стояли, конечно, но если бы не стояли, я бы не расстроился. Вот если бы Альбац не стояла, мне было бы обидно.

— А Кашина пытались поднять на флаг?

— Пытались — не получилось. Но на тех, кто пытался поднять на флаг, на условного Виталия Шушкевича (активист движения "Солидарность"), у меня нет никакой обиды, есть только благодарность, потому что он был инициатором выхода к Петровке в то утро 6 ноября и это, конечно, тоже на многое повлияло. Флаг — так флаг, ради бога. А уж как с него слезать, моя работа, и я с ней справляюсь.

— Есть мнение, что дело о покушении хотят раскрыть к 2012 году и тогда же осудить его фигурантов. Организовать этакий пиар-проект. Милицию подгоняют? На них давят?

— Если и давят, то только в плане того, что Медведев вызывает Бастрыкина (председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин) и спрашивает: "Ну как? Ну, когда?" У моих любимых врагов есть популярная версия, что раз президент сказал, что дело политическое, то следствие и пытается нарисовать ему политику. Но, как мы сами видели, Медведев говорил лишь, что оно должно быть раскрыто.

И я надеюсь, что оно будет раскрыто. А к выборам или нет — может быть. Была статья политолога Петра Милосердова, кстати, автора Каспарова.Ru. Он писал от имени штаба Путина и Медведева, как бы он себя вел, чтобы выиграть выборы. Во варианте штаба Медведева у него было раскрытие дела Кашина, объявление о том, что это сделали прокремлевские организации. Это может быть использовано. Какие-то хорошие, добрые, правильные вещи могут быть полезны каким-то нечестным людям, бог с ними. Главное, чтобы эти хорошие добрые вещи были.

— Поступали ли вам предложения от оппозиционных структур? Выступить на митинге например.

— Я пытался вспомнить, меня не раз спрашивали. Мне предложили выступить на съезде "Молодой гвардии", от чего я тоже отказался.

— А кто предложил?

— Их новый лидер Тимур Прокопенко. Мы с ним были знакомы в позапрошлой жизни, когда он был корреспондентом ИТАР-ТАСС. Я не знаю, что с ним стало за эти годы.

— Вам угрожали после избиения?

— Скорее нет. Повторю, я очень нервно отнесся к вбрасыванию бытовой версии, потому что явно за ней стоял кто-то, кто сильнее меня. В новое физическое насилие против меня я не верю. Я спрашивал Бориса Куприянова, совладельца магазина "Фаланстер", который сжигали те же неизвестные люди в 2005 году. Он говорит, что если постоянно думать о том, что их сожгут, то жизни никакой не будет, поэтому он просто выключил эту мысль. Вот и я поступаю так же — не думаю.

— Происходило ли что-то с вашим имуществом?

— У меня его нет. У меня нет машины, квартиру я снимаю и сейчас живу там же. Потому что если бы я съехал, то эти парни с арматурой добились хотя бы того, чтобы я съехал с любимой квартиры.

— Дверь не поджигали? Стекла не били?

— Бог миловал, даже на коврик не срали. Единственное, когда я повесил в подъезде портрет Стаса Михайлова, его через два дня содрали, но я не думаю, что это были какие-то враги, хотя мне было неприятно.

— Как я понимаю, вас хотели заставить что-то замолчать. А что именно?

— Что именно замолчать, мне самому интересно.

— Журналисты, которые были на Петровке, писали на те же темы, что и вы...

— И бухали в том же "Жан-Жаке".

— Они восприняли покушение на вас как атаку на всю тусовку.

— Я с этим не спорю. Наверное, потому что я такой же, как все, поэтому меня и зацепило.

— А в тусовке сейчас все спокойно?

— Приступов паранойи нет, есть случаи, которые объекты слежек и угроз стараются не разглашать, чтобы не сеять панику. Это какие-то отдельные случаи, которые нельзя связать в цепочку. Мое возвращение в условный "Жан-Жак" настроению помогло, конечно.

— Еще до избиения были лекции в "Цвете ночи"...

— Кстати, гонорар обсуждать не буду, хотя он небольшой, но замечу, что до избиения он был x рублей, а после 1,5x. Вот сколько стоит мизинец.

— Инициатором были вы?

— Инициаторами были они. И в первый раз, и во второй. Причем во второй раз я назвал лекцию "Россия для русских", думая, что буду говорить о национализме, о Манежной, но решил, что об этом уже много сказано, и переформулировал тему по ходу произнесения и говорил про распад России. Это моя история. Тему не задают.

— По-вашему, России конец?

— Бесспорно. Убийство Буданова показывает, что у нас государства нет, failed state. Блог "Толкователь" Павла Пряникова постоянно сравнивает Россию с африканскими державами. Мне кажется, это вполне корректное сравнение.

— Как вы думаете, что в России должно реально произойти, чтобы этот градус тревожности снизился?

— Все ждали, что с приходом либерального Медведева путинский "гопнический" стиль отойдет в сторону. Медведев президентствует уже три года, и, кроме часовых поясов и техосмотра, он ничего не произвел. Мы все еще живем в 1972 году, и до перестройки еще лет 15. От нас это не зависит, и перед каждым стоит такой выбор: не есть говна. Если ты журналист, то работать так, чтобы не было стыдно, а если нет такой возможности, то менять профессию. Я знаю таких людей.

— Как Гаазе?

— Ну да, как Гаазе. Многие его осуждают, но он прав, по-моему. Если ты всерьез начинаешь анализировать и писать, что в список "Правого дела" войдут такие-то и такие-то, то ты уже принимаешь правила игры, нечестной игры, задаваемой нечестными людьми. Поэтому я и призывал коллег не стебать, не высмеивать, не критиковать мероприятия "Наших".

Я до сих пор пребываю в уверенности, что если бы во время визита Медведева на форум "Селигер" президентский пул не пришел в полном составе, а тележурналисты объявили бы, что они заболели, Кремль, возможно, почесал бы репу и подумал: "А стоит ли терпеть такие издержки в такой ситуации?" Но солидарности не было абсолютно никакой — буквально на днях я видел восторги Варфоломеева (ведущий радиостанции "Эхо Москвы" Владимир Варфоломеев), что их журналистка попала на "Селигер". Потому что в этом году все будет, как раньше, а осенью опять на кого-нибудь обрушится арматура.

— То есть когда Олеся Герасименко из "Власти" писала, что Moleskine не будет спонсировать форум "Селигер"...

— Герасименко как раз поступила правильно. Потому что объяснять западным спонсорам, в чем они участвуют, — это правильно и корректно. И уход Moleskine и Mercedes это маленькая победа добра. Особенно Moleskine, потому что Mercedes в нашей потребительской цепочке стоит дальше. Если бы Moleskine стал спонсором, то, думаю, я, и не только, не стал бы покупать их блокноты. А на том, что ими пользуются, они и держаться в России.

— "Не есть говна"?

— Не есть говна, конечно.

— Раз уж "не есть говна", то что, например, читать? Какую прессу?

— Рецепт универсальный. Читаю свои "Твиттер", Facebook и "ЖЖ". Все стоящие публикации через этот фильтр просеиваются и ко мне попадают. А так, чтобы постоянно читать, я продолжаю настаивать, что лучшее новостное издание — это Lifenews.Ru, которое всем нужно читать, потому что там все всегда написано, сфотографировано и снято на видео. Если бы не было видео с избиением Кашина, то не было бы такого резонанса. Я, может быть, ошибаюсь, но если бы не было видео с Евсюковым, не было бы такой глобальной милицейской истории.

Дальше — издательский дом "Коммерсант", это святое. Последние наши подвиги в виде мемуарного цикла мне кажутся очень важными в развитии журналистики. Это не просто четыре истории, которые можно взять, почитать и посмеяться, это такой весьма отчетливый жест. Писать сейчас о политике можно только в форме такого фикшна. И стихи Дмитрия Быкова, которые сейчас ждут.

— Слушаете?

— Слушаем, читаем. Стихотворение про Буданова (экс-полковник Юрий Буданов) — первое серьезное стихотворение под Твардовского, которое действительно является куда более важной публикацией, чем любая статься на тему Буданова. Пьеса Владимира Голышева. Человек всю жизнь писал статьи о бизнесе Путина, а потом понял, что статьями все только усугубляешь.

— Вы ходите на выборы?

— В этом году не ходил, в 2007-м тоже. Но у меня нет четкой точки зрения, что выборы надо бойкотировать. Это никак не будет зависеть от выдуманных в Кремле избирательных циклов. Все избранные президенты, тот же Мубарак (бывший президент Египта Хосни Мубарак), незадолго до своего падения побеждали на выборах, Чаушеску побеждал на выборах, его партия. Ну и что?

— Как вы думаете, кто из тандема пойдет на выборы, будут решать "простой игрой с отломанными спичками", как вы писали в своей повести? — Ну, они порешают. Вот ездили на велосипедах, играли в бадминтон… Когда все грохнется, это произойдет не из-за того, что нарисует Чуров (глава Центризбиркома Владимир Чуров).

— А "грохнется" в какую сторону — радикального национализма или, наоборот, куда-то влево?

— Как мне кажется, идею угрозы радикального национализма культивирует сама власть, доказывая пугливому обывателю или Западу, что если не она, то придет какой-нибудь кровавый фашист. Я же вполне искренне вижу нового лидера в лице Навального и уверен, что у него гигантское будущее в российской политике. Поскольку мы уже в таком состоянии, что непонятно, есть государство или его нет, а если есть, то зачем оно, любое маленькое движение, как в сказке "Репка", когда пришла мышка, может изменить все. Может быть, убийство Буданова станет поворотным моментом, а может, и не станет. Мы Россию и любим за ее непредсказуемость.

— Но она порой заканчивается арматурой.

— Надеюсь, не заканчивается, думаю, что начинается. Дай бог, все будет хорошо. Миф о нашей кровавости тоже раздут. Русские — культурный европейский народ. Мы справимся и без МВД и ФСБ. Как сказал Браудер (глава фонда Hermitage Capital Уильям Браудер), "141 миллион порядочных добрых людей сможет удержать страну".