Поводом для иска стала антипремия «Дорогу колеснице», которую Троицкий вручил Хованскому и другим милиционерам во время концерта ДДТ «Последний день милиции». Троицкий и другие участники концерта считали: именно Хованский помог следователям обосновать, что в печально известном ДТП на Ленинском проспекте виновата погибшая врач Ольга Александрина, а не вице-президент «Лукойла» Анатолий Барков.

Судебная тяжба еще не закончена: по заявлению Хованского в отношении Троицкого возбуждено уголовное дело по статье «оскорбление». Бывший милиционер рассказал Slon.ru, зачем судился с Троицким и что будет делать дальше.

 – Николай, могли бы вы озвучить свою позицию и претензии к Артемию Троицкому?

– Моя позиция изложена в исковом заявлении, которое я подал в Гагаринский районный суд Москвы. Вчера по нему было принято решение. Через десять дней, вполне возможно, оно вступит в законную силу, если они [защита Троицкого] не будут обжаловать. И позицию свою я также изложил в частном обвинении, где указываю, что в мой адрес поступили публичные оскорбления. За эти оскорбления предусмотрено наказание в соответствии с ч. 2 ст. 130 (оскорбление) УК РФ.

– Вас устраивает сумма в 130 000 рублей, которую Троицкий, согласно решению суда, должен будет выплатить вам в качестве компенсации морального вреда?

– Дело не в сумме. Я еще раз повторюсь, что взял на себя обязательства отдать все деньги, которые я получу за моральный ущерб. Деньги отдам дедушке Нади Александриной, которая после этой аварии осталась сиротой.

– Какие именно слова вы посчитали оскорбительными и что именно наносит вред вашей деловой репутации?

– Прежде всего, меня очень сильно задевает тот факт, что меня поставили в один ряд с сотрудниками органов, которые допустили нарушение закона и получили за это наказание, реальные сроки. Кто-то там садист, кто-то сбил беременную женщину, а кто-то избивал людей. Сам я периодически интересуюсь новостями и о случаях, которые звучали, читал. Это не есть правильно и хорошо. Но когда я услышал, что я в этом же самом списке... Я услышал это от своей дочки... Потом разобрался, потом прозвучали такие слова, как «свинья-мента-копилка», «Дорогу колеснице»... Я хочу сказать, что Троицкий – журналист, который подчинен закону «О СМИ». Есть такой закон. Там есть ст. 49, которая обязывает его выдавать только проверенную информацию. Он это нарушил, он абсолютно не вник в меня... Не подошел ко мне правильно и грамотно, как должен был. Не подошел правильно к командиру батальона, а взял и огульно привязал нас к номинации «Дорогу колеснице». И выдал. Вообще, он выдал все это в угодном виде для Ивана Алексеева, который Noize MC. У них же в шоу-бизнесе свои законы. Лишь бы засветиться и выдвинуть его. Появился момент, и они решили его отработать. Это я так вижу. Другие номинанты получили реальные сроки и совершили реальные поступки. Там все оправдано....

– А вы не испытываете какой-либо личной неприязни к Троицкому или просто обиделись на него?

– Я до 11 ноября прошлого года о нем не знал совершенно ничего, не слышал и не подозревал о его существовании. Неприязни не испытываю никакой. А 11 ноября узнал в свете печальных для меня и моей семьи событии. Я его изучил со всех сторон и понял, что у Троицкого есть определенная особенность, которая во многих людях отсутствует. Он считает, что за ним есть право развешивать ярлыки. Мол, ты поганый, ты свиномент, ты – пудель. Это нужно остановить.

– Вам именно из-за скандала вокруг ДТП на Ленинском пришлось уволиться из органов?

– Нет, связи никакой абсолютно нет. Авария была 25 февраля, 27 числа был написан рапорт. В деле имеется ксерокопия этого рапорта. За два месяца до увольнения я поставил в известность командира батальона. У меня было очень много разговоров по этому поводу с комбатом. Но решение было принято, и я ушел на пенсию.

– А чем сейчас занимаетесь? Работаете?

– Я работаю. В Московской области работаю самым обыкновенным заведующим гаражом.

– Когда вы приехали на место ДТП, какие вы предприняли действия? Написали рапорт?

– В мои обязанности не входило написание рапорта. Никуда я его не отдавал. В мои обязанности входил контроль подчиненных, которые прибыли на место ДТП. И я вместе с ними. Я должен был обеспечить техническую сторону этой аварии, чтобы никого не посшибало из следователей. Я имею в виду машины, которые проезжают мимо.

– А еще?

– Сохранение следов ДТП. Оформлением и фиксированием занимались выездные дежурные, которые специально этому обучены, а также следователи и криминалисты.

– А вы приехали одним из первых на место аварии?

– Первым приехал Карпов, он перешел на другую сторону дороги. Во время аварии он был на посту на Ленинском проспекте. Он инспектор ДПС. Он не видел кульминации аварии, как это произошло. Просто был на посту. А я приехал спустя примерно две минуты. Я ехал от Первой больницы до Площади Гагарина. Сколько там ехать? Ну, примерно две–четыре минуты.

– Следствие по делу о ДТП установило, что виновным в аварии была водитель Citroen Ольга Александрина? Вы доверяете результатам расследования?

– Знаете... Я – гражданин России, я – часть России и доверяю решению суда. Более того, я по образованию юрист. В этом деле есть решение суда, которое не было обжаловано и вступило в законную силу. Решение суда – это маленький закон, который не обсуждается. Можно говорить все, что угодно, до тех пор, пока слово не приняло форму закона. Там, где начинается обсуждение, заканчивается дисциплина. Я военный человек и скажу, что решения выполняю сразу и приказы не обсуждаю. Я 23 года проносил мундир и мыслить по-другому не могу. Здесь все то же самое. Был момент для обсуждения, для обжалования, для высказываний и для состязательности. Но когда суд принял решение – все. Здесь уже ничего не сделаешь. Люди [судьи] они независимые, все стороны рассматривали. Есть решение суда. Не больше и не меньше.

– А были у вас другие мотивы подать иск к Троицкому?

– Я в данный момент бьюсь не за свое имя, а за имя сотрудника правоохранительных органов. За нормальное, хорошее и доброе имя. Ведь в тот день заступила моя смена, мой батальон. В моем подчинении был целый взвод, почти 20 человек. Моя честь и достоинство в ходе концерта пострадала. Воинский коллектив – это единое анатомическое целое. Если наносишь оскорбление одному – это распространяется на всех. По-другому быть не может. Если говорить анатомическим языком, оскорбление было нанесено сердцу – командиру батальона, а также мне, правой руке этого организма. Поэтому это оскорбление относится ко всему организму. Я представляю интересы всех сотрудников, которые в тот момент служили.

– Люди, которые работают в вашем батальное, получается, обижены и оскорблены Троицким?

– Нет, они не обижены. Они люди военные. Они рады моей победе. Они считают эту победу очень большой. Ведь их имя отчасти тоже восстанавливается.

– А вы считаете, что именно таким путем можно восстановить свое честное имя?

– Ничего не считаю, а просто действую. Моему примеру могут последовать, например. Многие говорили, что мне будет не под силу идти против Троицкого. Он личность публичная, но я взялся. Юристы мне помогли. Я хочу выразить им благодарность – Андрею Сенюкову и Валере Кочетову... Они помогли мне совершенно бесплатно. Они сплотились вокруг меня, скоординировались, и мы видим результат.

– Вы отмечали вчера свою победу?

– Нет. Что значит отмечал? Сейчас идет пост, который в моей семье соблюдается. И хотел бы обратить внимание, что я человек непьющий. Никак не отмечали, просто пришел домой и попил чай.