МАРИНА ЛИТВИНОВИЧ показывает, как госструктуры не поспевают за меняющимися медиареальностью и общественным пространством. Их монопольное право на «пропуск» игрока на поле никого больше не интересует
© Павел Пахомов
В предыдущей статье я говорила об изменениях, которые произошли в медиасреде благодаря появлению и развитию социальных сетей и блогов. Теперь мы рассмотрим, как сети влияют на изменение общественного пространства.
Здесь, на мой взгляд, произошли самые существенные изменения. Во-первых, изменилась сама структура пространства. Если раньше оно было организовано с помощью многочисленных структур: партий, общественных организаций, советов, творческих и профессиональных союзов, ассоциаций и т.д., то теперь эти структуры стремительно теряют свой вес и влияние, а зачастую превращаются в публичное посмешище или междусобойчик сильно уставших от жизни людей.
Старые общественные структуры устроены понятным образом. Каждая из них должна быть зарегистрирована в государственных органах, иметь устав, органы управления, счет в банке, готовить и сдавать отчетность. У каждой есть маленький, но офис, девочка-секретарша на входе, а также штат — скромный или раздутый в зависимости от бюджетных возможностей организации. Такие организации подчиняются бюрократическим нормам и обязаны проводить определенное количество собраний, отчетно-выборных конференций, готовить десятки бумаг и сдавать каждую из них в трех экземплярах в какой-нибудь государственный орган, строго следящий за количеством этих бумаг, а также за тем, чтобы у учредителей был обязательно прописан еще и код милицейского подразделения, помимо его названия; чтобы страницы были пронумерованы не с первой, а со второй, но сшиты — с первой (и прочий бюрократический бред и полное отсутствие безбумажных технологий). Обычно из этих бумаг почти невозможно узнать о реальной деятельности организации, а также о реальных финансовых потоках, которые она получает, однако Минюст собирает их с особым усердием. Масса организаций существует только на бумаге, огромная часть — под благостной вывеской занимается решением коммерческих задач. А иногда и банальным отмыванием или перекачиванием финансовых потоков.
В последние годы государство ввело очень жесткий «фейс-контроль» на регистрацию подобных организаций, то есть на разрешение заниматься в России общественной, социальной и политической деятельностью. Список политических партий, претендующих на регистрацию, согласовывается в Кремле. Хотя и без этого каждый, кто следит за политикой, может с легкостью предсказать, зарегистрируют ли какую-то партию или нет. За последние пару месяцев Министерством юстиции не были зарегистрированы партия «Другая Россия» (Лимонов), партия «Рот-Фронт» (Удальцов), некая «Партия дела» (Константин Бабкин) и даже «Движение в поддержку курса Д. Медведева на модернизацию "Россия, вперед!"» (по поводу чего организатор движения, спокойный и лояльный Г. Гудков, сказал «Коммерсанту»: «Я благодарен за то, что мне дали понять, что в России строить гражданское общество можно, только взяв биты и надев маски, и таким образом выражать свою позицию»). Также получили отказы в регистрации экзотические партии: «Курсом Правды и Единения» (бывшая КПЕ), «Воля», Народная партия «За женщин России». Понятно, что такая же судьба ждет и Партию народной свободы «За Россию без произвола и коррупции» (Касьянов — Немцов — Рыжков — Милов).
Не менее жесткий «контроль на входе» стоит и при регистрации некоммерческих организаций. Такое впечатление, что там существует свой «стоп-лист» из фамилий людей, которым под любым предлогом не дадут выйти в легальное пространство и зарегистрировать организацию. Это я говорю по собственному опыту многократных попыток регистрации некоммерческой организации в качестве учредителя. Побившись шесть раз головой о двери Департамента по делам некоммерческих организаций Минюста, я была вынуждена убрать свою фамилию из учредителей и поставить фамилию другого человека, никогда не замеченного ни в общественной, ни в политической деятельности. Все те же учредительные документы (к которым были каждый раз новые претензии) были поданы снова, и организация была очень быстро зарегистрирована, ни одного замечания не поступило. Но я отвлеклась.
Главное: зарегулированная и находящаяся под жестким контролем со стороны органов Минюста структура общественного пространства стремительно устаревает. При этом понятно, что Минюст совершенно не регулирует и даже не знает о существовании новых общественных структур, которые успешно существуют без регистрации и прочих бюрократических атрибутов.
Минюст находится в такой же ситуации, что и Министерство по делам печати, о чем я писала в своей предыдущей статье: жестко контролируя игроков на входе, оно не замечает, что игровое поле заполнено уже массой других, активно играющих и совершенно не нуждающихся ни в каких разрешениях. Как и в случае с Министерством печати и блогами, у Минюста нет никаких способов «борьбы» с «несанкционированной» общественной активностью, кроме как с помощью прокуратуры и МВД. Наличие списка экстремистских материалов и списка объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности, — прекрасная иллюстрация этого тезиса. У нас вообще в стране есть тенденция объявлять экстремистской любую новую или неформальную деятельность.
Государственные структуры не поспевают за стремительно меняющимися медиареальностью и общественным пространством. Их монопольное право на «пропуск» игрока на поле никого больше не интересует.
Поэтому старые структуры выглядят иногда смешными. Масса существующих советов по тому или иному вопросу чаще всего состоят из засидевшихся, хоть и вполне уважаемых свадебных генералов, но совершенно не включают новых и активных игроков. Именно поэтому эти советы мало что решают и мало на что влияют. Новым силам не нужны советы как структуры — они собирают эти советы прямо из сети и, если нужно, прямо там создают свои собственные советы.
Раньше дружба со «свадебными генералами» помогала молодым и резвым находить средства на свою деятельность, но сейчас все чаще и чаще они обходятся и без этого, привлекая средства напрямую и собирая их через интернет.
Это долгое вступление потребовалось мне, чтобы перейти к конкретным примерам.
Даша Максимова, молодая женщина из Новосибирска. В ноябре 2010 года у нее умер маленький сын: он впал в кому, его долго везли на «скорой», не брали в больницу. История прогремела на весь интернет, раскрутившись благодаря ЖЖ. Однако Даша не опустила руки: открыла свой ЖЖ, собрала группу сторонников, начала общаться с представителями власти и медицинских учреждений, создала НОО (неформальное общественное объединение) «Здравоохранение — детям!», которое существует в видегруппы в сети «Вконтакте». Я люблю на своих семинарах задавать «контрольный вопрос»: «Как вы думаете, сколько человек вступили в эту группу “Вконтакте” через неделю после ее создания?» Попробуйте ответить, не опуская взгляд на одну строчку ниже. Обычно все сильно ошибаются. Через неделю там было двадцать шесть тысяч участников. А сейчас, по состоянию на 7 февраля, почти 42 тысячи. Я понимаю, что число участников — это скорее показатель сочувствующих, нежели «участвующих», что активное ядро этой неформальной организации значительно меньше. Однако задумайтесь о другом. Знаете ли вы, сколько сил, средств, времени и нервов требуется, чтобы собрать 50 тысяч членов для регистрации новой политической партии? Если не знаете, то скажу: это очень дорогой, сложный и сильно забюрократизированный процесс. А вот мало кому известной за пределами круга своих друзей и родственников девушке из Новосибирска потребовалась неделя, чтобы запросто собрать 26 тысяч сторонников, а также начать создавать базу данных по подобным случаям, провести два митинга, добиться проверок и серьезных позитивных изменений в медицинских учреждениях Новосибирской области. И при этом оставаться в статусе НОО — неформального общественного объединения (кстати, этот статус имеет большие шансы прижиться для обозначения такого рода организаций). Статус НОО (вернее, отсутствие официального статуса) — это и отсутствие счета (участники скидываются сами), и ненужность офиса (весь документооборот, контакты и связи есть в группе «Вконтаке»), и ненужность «руководящих органов» и «отчетно-перевыборных собраний», поскольку вся деятельность ведется и видна в интернете, то есть прозрачна для общества. Даше помогают десятки и сотни добровольцев, которым для этой деятельности совершенно не хочется и не нужно быть членами зарегистрированной организации.
Алексей Навальный, который за три дня собрал через интернет на свой проект «РосПил» 30 тысяч долларов — еще один пример НОО. Имея поддержку людей в проекте борьбы против коррупционных государственных закупок, Алексей не только привлек к сайту «РосПил» множество добровольцев, которые предоставляют информацию, но и собрал деньги на эту деятельность.
Новые, неформальные общественные структуры не нуждаются ни в грантах, ни в государственной поддержке, ни в поддержке олигархов. Новые структуры в силах собрать деньги на свою деятельность с сочувствующих: чем яснее и прозрачнее деятельность, чем больше доверия к инициатору — тем больше средств и поддержки получит новая неформальная организация или инициатива.
Вот тут-то и вырастет новое гражданское общество: неформальные организации, группы, инициативы и движения, которые будут базироваться, жить, обсуждать и планировать свою деятельность и собирать средства через социальные сети и блоги. Им не нужен будет офис, регистрация в Минюсте, куча бумаг для отчетности, раздутый аппарат — они будут питаться общественной энергетикой — и чем выше она будет, тем большего успеха и влияния будет достигать такая НОО.
Мы стоим в самом начале важного процесса, когда граждане начинают включаться и участвовать в общественной деятельности, а также в ее финансировании. Обратите внимание: нормальный человек покрутит у виска, если сейчас предложить ему вступить в какую-нибудь существующую политическую партию: «Зачем?!» Однако тот же самый человек с удовольствием включится и поддержит социальный, благотворительный или общественный проект, сдаст деньги, станет добровольцем, сделает массу полезных дел: «А вот это понятно!»
История с лесными пожарами этим летом ярко продемонстрировала нам, что российское общество здоровее, чем наша власть. Сотни волонтеров сами отправились тушить пожары, сотни людей стали собирать вещи, еду и воду для погорельцев, сотни людей на своих автомобилях везли это в сгоревшие поселки, сотни людей сдавали деньги на покупку пожарных рукавов и другой амуниции (когда стало известно, что у пожарных все, что было, сгорело), десятки людей с помощью нескольких ЖЖ и сайта «Карта помощи» координировали добровольцев, направляя их в места, где нужна помощь. В экстренной ситуации, при растерявшемся государстве, граждане сорганизовались через сеть, чтобы заменить собой службу спасения и пожарных, вместе взятых. При этом не было ни распилов, ни откатов, и каждая копейка была потрачена на дело, за каждую копейку отчитались.
|
7123
5
