А как еще выглядит, по-вашему, позор? Вот снится вам, что вы на улице оказались без штанов. Пытаетесь одновременно и что-то у себя прикрыть, и в то же время делаете вид, что ничего особенного не происходит, силитесь придать лицу какую-то невозмутимость. Спотыкаетесь, лепечете и одновременно агрессивны. Вам жарко от стыда.
Позор — одно из великих чувств, недооцененных и недоописанных искусством. Позор тотален. Позор — это когда вы не можете укрыться от яркого сознания правоты ваших антагонистов, от того, чтобы видеть свое ничтожество их глазами, и одновременно не можете ничего изменить в собственном положении. Позор незабываем. Даже пустяковые эпизоды собственного позора накатывают на человека с неослабевающим могуществом годами и десятилетиями спустя. И содрогание прокатывается сверху вниз. Вот, в последние эти дни уходящего 2010 года мы, по-моему, оказались зрителями какой-то потрясающей силы драмы на эту тему. Пародийная скороговорка, недетская нарочитая суровость приставов, «указанный лист оглашен ошибочно», «незаконное ценообразование с целью хождения нефти». Если бы это была и правда писанная пьеса, ее проходили бы в школе. Что твой «Макбет», что твой «Отелло»! «Судья Данилкин» в пяти актах.
Но бог с ней, с лирикой. Попробуем взглянуть на дело рационально и понять, что это было. По шагам.
Судья Данилкин должен был начать читать свой приговор 15 декабря. И на следующий день, 16 декабря, во время телесеанса премьера Путина, мы уже знали бы смысл вердикта. В этом случае (вердикта, разумеется, обвинительного) путинская фраза: «Надо исходить из того, что вина Ходорковского доказана в суде» — имела бы совсем другой смысл. Стояла бы как будто на месте, по крайней мере — с формальной точки зрения. Но оглашение приговора было перенесено.
Когда-нибудь мы, вероятно, узнаем, по чьей инициативе. То ли судья Данилкин сопротивлялся безумному решению, и потребовалось еще время, чтобы его дожать? То ли, наоборот, он четко выполнил указание не лезть вперед хозяина? Но в результате получилось так, что приговор Ходорковскому огласил в ходе своего телешоу сам В. Путин. И факт в том, что после этого судья Данилкин зачитал то, что должен был зачитать, в режиме чистой профанации. За четыре дня он протараторил то, что предполагалось читать две недели, глотая фразы, спеша и путаясь. Так, чтобы ни у кого и не возникало предположения, что здесь действительно зачитывается приговор суда. Нет: приговор был объявлен 16-го, а судья Данилкин просто подметал за Путиным ковровую дорожку.
То же самое и с содержанием зачитанного текста. Это содержание явно сообщает нам о его, этого текста заведомо ничтожном характере. Не учтены фактические ошибки обвинительного заключения, признанные даже прокурорами. Не учтены никакие рациональные доводы защиты и свидетелей. Никто не собирался, не ставил целью быть убедительным и соблюдать приличия. Сил и времени на детали не тратилось. Этот текст должен был явиться только потому, что В. Путин уже пересказал городу и миру его главное содержание.
Строго говоря, обвинение начало придерживаться этой тактики со второй трети примерно процесса: безразлично, что происходит, безразлично, что говорится, безразлично, что ничего не сходится, безразличны слова свидетелей, безразлична реакция прессы и наблюдателей. Никто и не собирался придавать всему этому вид хоть малейшей убедительности. Исправлять нелепости. Прокуроры играли роль набранных с улицы статистов в постановке, которая и не должна была произвести ни на кого впечатления правдоподобия. Она должна была произвести лишь впечатление неизбежности.
С первого взгляда можно увидеть здесь презрение к формальностям и сознание абсолютной силы: все и так, в любом случае будет по-нашему. Можно увидеть здесь настоящий триумф воли. Если Путин скажет «сидеть в тюрьме», значит, и будет сидеть в тюрьме. Все бесполезно: не помогут ни деньги, ни адвокаты, ни общественность. Ни кукольный модернизатор. Ни сочувствие элит. Ни Запад. Ни церковь. Ни надежды на чувство собственного достоинства судьи. Ни даже правда и здравый смысл (они особенно!). Все это ничтожно и незначительно по сравнению с волей Путина В.В.
Но при пристальном разглядывании картинка меняет тон и очертание. Получается, что Путину пришлось-таки выносить этот приговор самому, от своего лица. И никто, никто в сущности не хотел ему в этом помочь. Придать этому какую-то убедительность, весомость, непротиворечивость. Да, и судья Данилкин, и прокуроры подчинились Путину, желавшему, чтобы Ходорковский был отправлен в тюрьму еще на один срок. Но ни в чем, по сути, ему не помогли.
И я не вспомню ни одного человека — политика или бизнесмена — имеющего хоть какое-то представление о репутации и собственной значимости (об овощах из Питера либо ничего, либо совсем ничего), который выступил бы с какими-то словами поддержки обвинения за все время этого кафкианского процесса. Признал бы в обвинении хоть какие-то логику и смысл, какую-то политическую необходимость. Большая, между прочим, разница с первым процессом. Что это — чутье? Естественная брезгливость? Интуитивный, непреодолимый страх очевидного греха? Но ведь — никто.
Даже прокуроры. Которые, как проданные в рабство, безразлично месили глину собственной абракадабры. Даже прокуроры не верили в существование хоть какой-то правды за собой.
|
2137
6
