Президент Медведев посредством государственного телевидения обещает бороться с разжиганием национальной вражды, а посредством твиттера грозит разобраться «со всеми, кто гадил» на Манежной площади. Государственное телевидение и государственный твиттер убеждают нас в том, что в России есть сильное, заслуживающее доверия государство.

У меня есть вопрос к сильному, заслуживающему доверия государству. За последний год мне довелось прочитать в российской (и не только российской) прессе с десяток материалов, расследований, посвященных неонацистскому подполью в нашей стране. Тому, как это подполье организационно и интеллектуально эволюционирует. Тому, как меняются его цели. Тому, как оно вооружается, и тому, как оно действует.

Издания, публиковавшие эти материалы, вполне доступны – и в киосках, и в Интернете. Отсюда мой вопрос: проверяло ли сильное, заслуживающее доверия государство эту информацию? Если проверяло, то где же реакция, подтверждающая и силу, и претензии на доверие?

Нет, разумеется, реакция есть. «Новой газете», цитировавшей неонацистские сайты, вынесли предупреждение за разжигание национальной розни. Это реакция, но ничего из вышеперечисленного она не подтверждает. Скорее, опровергает.

Государство демонстративно отмахивалось от проблемы, время от времени пытаясь извлечь из новой пассионарности какую-то пользу для себя. Официально мы жили в многонациональной, многокультурной, многорелигиозной стране, традиционно терпимой и проч. И вот теперь, после субботних событий, государство, сильное и заслуживающее доверия, пытается заткнуть пробкой бутылку с отколотым горлышком.

Государство и теперь пытается делать вид, что ничего существенно нового не произошло, утверждая, что организаторы акции – леворадикальные силы. Правого радикализма в России, как известно, не существует.

Пять (или семь) тысяч человек на Манежной площади, вопящие девиз мушкетеров – публичный авангард, верхушка айсберга. Под водой – тысячи таких же, как они, вдохновленных теперь легкостью и безнаказанностью субботней акции. Под водой – «бытовой расизм» или «естественный расизм», термин, изобретенный для оправдания собственных фобий. Под водой – повседневный поиск причин собственных неудач под фонарем, среди тех, кто все время рядом и в то же время не похож на нас. И там же, пока еще под водой - люди с оружием.

Фарш невозможно провернуть назад. Еще несколько лет назад казалось возможным и даже нужным создание правой, умеренной националистической партии, способной получить с десяток мандатов в Госдуме и канализировать недовольство нетерпимо настроенных масс. Но, кажется, теперь заниматься этим поздно. Ребята, недовольство которых нужно канализировать, просто плюнут в лицо этим правым, назовут их марионетками «жидовской власти» и пойдут в метро вытаскивать из вагонов таджиков.

Им уже не нужны десять мест в единороссовской Думе, ведь они знают, что погром и террор – куда более эффективные способы давления на власть. Более того, чем дальше, тем больше им будет казаться, что погром и террор – это еще и способы обретения власти.

Российское общество не готово сопротивляться этой силе. Отчасти из-за сочувствия мотивам. Отчасти из-за неготовности сопротивляться вообще никакой силе, вообще никому, кто заявляет о себе с позиций превосходства.

В свое время мне доводилось общаться и спорить с молодыми националистами. Они полагали (и, наверное, полагают и сейчас), что правые радикалы построят государство, справедливое лично для них. Они заблуждались. «Береги, сынок, евреев. Их вырежут, за нас возьмутся», - вспомнил в субботу в своем ЖЖ печальный анекдот Дмитрий Ольшанский. Еврей в таком государстве – не национальность, а роль. Ее все время кто-то должен играть. Расистское государство постоянно воспроизводит «ненавидимых Других», потому что только за счет такого популизма его элита может поддерживать свою власть. Только за счет игры на различиях.

Государство, сильное и заслуживающее доверия, достигло точки невозврата. Оно готовится ответить насилием на насилие. Но вчера его, государства, насилие, еще было способно вселить страх. Сегодня оно способно лишь породить мучеников новой, поднимающей голову силы. А, значит, и дать повод выходить на площади снова и снова.