Ребята, не уезжайте. Никуда не валите. Это ваша страна. И это хорошая страна, пусть и бестолковая, полупьяная, дурная, как перезревшая невеста на свадьбе в  райцентре. Это ваша страна. Пусть отчаяние берет осенними вечерами. Когда от глухих старичков-соседей доносится программа “Время”, с ее озимыми-яровыми. Когда кажется, что все поделили между собой Игорь Иванович и Аркадий Романович. И места живого не осталось. Когда хоругвями, того и гляди, завесят школьный актовый зал. “Отец Тихон, наличный состав учащихся для политинформации построен!”

Нет, ребята, не завесят, пока вы тут. Молодые, веселые, наглые. Я для вас пишу. Те, кому больше 35 – могут не читать. Мой страстный монолог для тех, кому от 18 до 30. Кто родился после 1985 года.

 Да, я дряхлеющий романтик, но я – романтик с опытом. Закаленный русский романтик. Я ходил на демократические митинги конца 80-х, ходил к Белому дому в августе 91-го и самой опасной ночью мне казалось: если мы тут продержимся, то на рассвете увидим другую страну. И небо в алмазах. Примерно так и получилось. Только без алмазов. То есть алмазы хапнули другие. И в начале 90-х мои друзья начали уезжать: “Тут нечего ждать, страна обречена”. А я не ждал: что-то делал помаленьку. Я, оптимист березовый, верил: сегодня не очень удалось, но завтра, завтра начнется. Заживем. Пригибался под бандитскими пулями, терял деньги в шарлатанских фондах, получал в морду от пьяного мента под вопли Маши Распутиной, и бормотал: “Ничего, ничего… потерплю, будет лучше”.  

И я не ошибся.

Поверьте: здесь стало гораздо лучше. Вы не знаете, что такое “плохо”. Но знаете, что такое “хорошо”.  Вы выросли с прикольным телевидением, с сотней видов колбасы (да, это святое!), с галереями-машинами-ипотеками-барбершопами-лофтами-кофеманией. Плюс спектакли Богомолова, кухня Зимина, инстаграм Горбачевой, фильмы Крыжовникова, песни Шнурова и проделки Павленского.

Для вас это норма. Так и должно быть. Вы беситесь, что тяжелые бруски пармезана теперь приходится тащить из Италии. Как жестоко! Надругательство над общечеловеческими ценностями. Милые мои, да чтоб вам не знать ничего страшнее в жизни.

Мой крошка-сын, которому 21, подумывает брать кредит на машину. Я ему: “С ума сошел, зачем машина, проценты огромные!” Он мне, небрежно: “Пап, можно я сам разберусь? Я же не твои деньги трачу, я сам работаю”. Тут нервный папа затихает. И молча восхищается сыном-грубияном. Который хочет машину, который уверен в своем завтра и проценты его не пугают. Его, кажется, вообще ничего не пугает. Молодая шпана.

Вы всё можете сделать, ребята. Всё надо делать сейчас, пока вы молодые и борзые. Потом силы останутся лишь на ворчание в фейсбуке – или что там появится в ближайшие годы? Hatebook – для мизантропов-болтунов? Помните, в фильме Михалкова герой Калягина бежит, истошно крича: “Мне 35 лет, а я ни черта в вашей жизни не сделал!» (Не смотрели “Неоконченную пьесу”? Посмотрите. Никита Сергеич был сильным мастером.)

Вот не надо этих криков потом. Мне уже 50, но я точно сделал хоть что-то. Ни о чем не жалею. И никогда не хотел отсюда уехать. Но мой век покрылся кальцием, мой зверь уже выдыхается. Прилег на теплый макбук, подремать. Вам, ровесникам моего сына, карта в руки. Вся карта. От Мурманска до Курил. 

Вас – миллионы. Вас тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с вами. Что вам Игорь Иванович и Аркадий Романович? Их песок досыпается, финальный отсчет. Сколько им тут еще? Лет пять от силы. Безо всяких революций. Они стареют, тупеют, глазки стекленеют. И у них нет чертежей будущего, даже самого завалящего эскиза. А у вас есть. Потом все они умчатся как стерхи в теплые страны вслед за верховным главнокомандующим. И жирные чайки за ними. Тут озябшая страна и свалится вам в руки, как та самая невеста с бодуна. “Прости, милый… я вчера немного того…”

Бывает, любимая.

Ловите ее. Не уезжайте. Работайте. Потерпите. Это ваша страна. И уж точно не скучная страна. Полковник с девятью миллиардами, а? Ильф с Петровым просто бумагомараки без фантазии. Освящение ракеты на космодроме “Восточный”, каково? Салтыков с Щедриным – бородатый неостроумный графоман. Ребята, вы умрете от скуки в Бостоне или - где там? – в Лондоне, Женеве, Гонконге. А тут трэш-угар со Сталиным, рок-н-ролл с колоколами. На самом деле это весело и не страшно. Глупо, пошло, цинично - да, но нестрашно. Да, было жутковато в момент “русской весны”, с ее камуфляжем, пропитанным водкой. Буками-урками. Но где та “весна”? Разве что в горячих снах Прилепина. Я помню, что такое страшно и безнадежно, я двадцать пять лет прожил при развитом социализме. “А мы такие зимы знали, вжились в такие холода…” – как писал Эренбург.

Ребята, да вы счастливчики. У вас все зашибись.