Читал, читал…

СВасильев сравнил занятие честной журналистикой, которая приносит славу и деньги, в современной России с выращиванием в Антарктиде незабудок…

Правильно, потому что это вызов!

СМне приходит в голову иной образ. По-моему, заниматься «честной журналистикой, которая приносит славу и деньги» в современной России — это как упражняться в искусстве серфинга в безбрежном океане говна.

И это тоже вызов!

ССерфинг на говне — безусловно олимпийский вид спорта, недоступный любителям. Исключения бывают: кое-кому удается красиво продефилировать пару раз, прежде чем они упадут и утонут. Единицы — суперпрофессионалы, и даже фанатики своего дела, проявляют невероятную изворотливость во всех смыслах, умудряясь держаться на плаву над неприятной субстанцией. Так вот, среди этой группы упертых — вы абсолютный, признанный, вызывающий зависть врагов и конкурентов чемпион. Вы не только за 25 лет не канули в говно, но умудряетесь делать так, что неизбежно попадающие на вас вонючие брызги красиво отсвечивают в лучах заката. Цель этого интервью — понять, в чем секрет столь ошеломляющего успеха? Где кнопка у Венедиктова?

Я все такие предпочел бы более благородный образ про незабудки в Антарктиде – в деле их выращивания я точно чемпион! И это правда вызов — никому не удавалось, а мне удается! Что касается серфинга на говне, то это, конечно, преувеличение, с которым я не совсем согласен.

СПочему?

Потому что если ты изолировал свой мозг — именно мозг — от запаха говна, и при этом понимаешь, что твоя задача — серфинговать в любых обстоятельствах, неважно, на какой субстанции: на воде, соляной кислоте, на говне жидком или не жидком; если ты взялся, то задачу надо решить и желательно первым. Или вовсе не берись, есть масса иных возможностей, и тот же Андрей Васильев это демонстрирует. Можно уехать. Я, например, тоже человек достаточно зажиточный и могу спокойно уйти на пенсию, вместе с любимыми людьми куда-нибудь переехать. Но, во-первых, мне это скучно. Во-вторых, существует все же возможность, что дерьмовый серфинг когда-нибудь закончится, и можно будет вырваться на настоящий простор. Я человек азартный в работе. Главной движущей силой для меня является именно азарт, я соревнуюсь сам с собой, понимаете? Ни с кем другим! Вот вчера я был такой, а сегодня должен на метр дальше прыгнуть, и мне пофигу, что остальные тонут или сами превращаются в говно. Хотя многие, в том числе мои бывшие друзья стали тем, на чем я серфингую. Но мне интересно про себя любимого, а не про них.

СТо есть по-вашему, есть вероятность, что говно превратится в более благородную субстанцию?

Конечно! Затвердеет, станет навозом. По-моему, где-то у Стругацких было: «Мы даже не посев, мы удобрение для посева». Говно станет удобрением, и на нем взойдут незабудки. И я, может быть, буду удобрением.

СА потом почвой, корнями, пластами, нефтью… Нефть продаст Игорь Иванович Сечин…

Точно! Нефть продадут, на эти деньги купят алмаз в пупок, а быть алмазом в пупке — ничего перспектива, а?! Конечно, смотря в чьем…

СОтменный был бы переход к отношениям с Лесей Рябцевой. Но, увы, прежде чем приступить к действительно интересному, мне следует задать юбиляру несколько протокольных вопросов про работу. В одном из интервью вы утверждаете, что ни разу ни перед кем не прогнулись. Это действительно так?

Действительно. Дело в том, что я всегда «на берегу» заявлял всем — своим товарищам, начальникам, президентам и т. д. , что ни разу не прогнусь.

СКак именно вы это заявляли? Клятву давали, как пионер?

Я заявлял это им всем — от Бориса Николаевича до Владимира Владимировича. Я всегда говорил одно и то же: «Мои условия таковы. Я работаю вот так, и не иначе. Моя ценность именно в том, как я работаю. Хотите — берите меня. Не хотите — убирайте». В знаменитом разговоре 2000 года с молодым президентом Путиным после «Курска», когда он упомянул про врагов и предателей, я сказал именно это.

СЭто был ваш первый разговор?

С Путиным в статусе президента — первый. До этого я его знал как вице-мэра, начальника Контрольного управления, потом директора ФСБ, но не близко. Я брал у него только одно интервью давно. Нас ничего не связывало, но он меня знал, и я ему сказал, что вот я, перед вами, такой как есть…

С«Простая русская баба…»