Впрочем, вопрос, как выглядит Жанна Фриске, не обсуждался ввиду очевидной его несущественности. Обсуждался вопрос, можем ли мы ответить согласием нашим партнерам Первому каналу, если они просят кому-то там из их сотрудников помочь.

У нас как раз шло понедельничное совещание — трехчасовой еженедельный разбор полетов, планы на будущее и все такое. Мы отвлеклись ненадолго и быстро порешили, что, конечно, Первому каналу поможем. Аргументы были следующие:

• Первый канал — это наши партнеры. Если кто-то из наших партнеров, друзей и даже конкурентов заболел, мы всегда помогаем.

• Когда человек тяжело болеет, никак толком помочь нельзя, можно только собрать деньги. И это не так глупо, потому что такая болезнь, как рак, способна развеять по ветру любые не то что сбережения, а даже и состояния.

• Первый канал сам собирать деньги не может. У него нет отработанных механизмов для сбора денег, а у нас в «Русфонде» есть. Первому каналу пришлось бы платить с собранных денег тридцатипроцентный налог, а «Русфонд» как благотворительная организация от налога на прибыль освобожден, поскольку не имеет прибыли.

• В сборе денег на лечение популярной певицы, возможно, поучаствуют люди, которые прежде никогда не жертвовали на благотворительность. И возможно, некоторым понравится, они останутся и будут помогать впредь нашим больным детям.

• Все излишки денег, которые не понадобятся на лечение Жанны, будут направлены на лечение детей «Русфонда». А излишков, когда собираешь деньги с помощью телевизора, всегда остается втрое.

Что тут было обсуждать. Мы обменялись этими аргументами минут за пять и ответили Первому каналу согласием. И до вечера я забыл про это, пока не вернулся домой и не открыл фейсбук.