Следствие длилось почти год. 22 июня обвинительное заключение в отношении двадцати трех участников нападения на Сагру передано на утверждение заместителю генпрокурора России. А чуть раньше — 7 июня — в районном суде Верхней Пышмы начался судебный процесс над двумя полицейскими, из-за халатности которых, по версии следствия, и произошло нападение на Сагру.

Почти одновременно с окончанием следствия в отношении банды и судебного рассмотрения уголовного дела в отношении полицейских началась очередная кампания против екатеринбургского фонда «Город без наркотиков» и его основателя Евгения Ройзмана, благодаря которому история Сагры стала известна всей стране.

Поводом для атаки стала смерть 29-летней наркоманки Татьяны Казанцевой. Девушка провела в женском реабилитационном центре фонда всего несколько дней. Когда у Татьяны поднялась температура и она начала бредить, сотрудники центра вызвали «скорую». Но, осмотрев Казанцеву, врачи не стали ее госпитализировать. К вечеру состоянии девушки ухудшилось, она впала в кому, ее срочно доставили в больницу. Из комы она так и не вышла. Экспертиза показала, что причина смерти девушки — менингоэнцефалит. Прокуратура начала проверку по факту смерти. При этом распоряжение о проверке выдал замгенпрокурора России по Уральскому федеральному округу Юрий Пономарев.

В фонде «Город без наркотиков» начались масштабные проверки, к которым подключились и СКР, и МВД, и даже Минюст. Есть серьезные опасения, что в Москве принято политическое решение раз и навсегда закрыть «фактор Ройзмана». Ибо популярного в народе борца с наркобизнесом власть могла бы еще потерпеть, но Ройзмана, превратившегося в яркого политического лидера, переварить она не в состоянии.

Как показала наша беседа, к возможной перспективе оказаться на нарах Евгений Ройзманотносится философски. В его жизни такой эпизод уже был.

— Чтобы было понятно, я в 14 лет ушел из дома, а посадили меня в 17. По малолетке посадили. Если бы не напоминали, я бы не вспоминал…

— Ну а как не вспоминать, если твою отсидку постоянно педалируют? Это основная к тебе претензия.

—Значит, больше нечего предъявить. Я не только наркоманами и наркобарыгами занимаюсь. На днях в музее фресок Дионисия пройдет конференция, я там один из основных докладчиков. Но это же никому не интересно, НТВ про фрески фильмов снимать не будет. На фрески нет заказа. Только что по моей инициативе в Российской академии художеств на Пречистенке открылась выставка «Народная икона». Там порядка 150 моих экспонатов. Это самая масштабная выставка по народной иконе. Между прочим, я в свое время открыл первый в России частный музей — музей Невьянской иконы. При музее работает реставрационная мастерская и открыто реставрационное отделение для детей в училище имени И.Д. Шадра. Мне это интересно, потому что я историк по образованию, и это моя любимая тема — уральское горно-заводское старообрядческое иконописание. Музей Невьянской иконы был первым в России частным музеем, он работает уже 13 лет, он совершенно бесплатный.

— Вот слушаю я тебя и понимаю, что тебе по-настоящему интересно. А зачем тебе война с наркомафией, коррупцией? По силам ли одному?

—Во-первых, я не один, у меня по стране миллионы сторонников. С другой стороны, мы уже привыкли… Когда мы начинали, в стране была наркокатастрофа. Начало «Города без наркотиков» — это, по сути, народное восстание против наркоторговцев. И мы создали самую мощную в России общественную организацию по борьбе с наркотиками, уникальную в своем роде.

Справка «Новой»

«Город без наркотиков» — общественная организация, зарегистрированная в Екатеринбурге в 1999 году. Учредители: Евгений Ройзман, Игорь Варов, Андрей Кабанов и Андрей Санников.

Фонд работает по двум направлениям: реабилитация наркоманов и пресечение наркоторговли. Для реабилитации организовано пять центров (три мужских, один детский и один женский). Для пресечения наркоторговли проводятся рейды по наркопритонам и точкам торговли наркотиками. Рейды проводят «оперативники» фонда. По словам активиста фонда Евгения Маленкина, счет операций против наркоторговцев, проведенных за годы существования фонда, идет на тысячи. Через реабилитационные центры фонда прошло около 8 тысяч человек.

— Вот идешь ты и видишь: человек тонет. Можно полезть спасать, а можно сделать вид, что ты ничего не видишь. Или видишь пожар. Любой нормальный человек начнет тушить огонь, это нормальная мужская модель поведения. И глупо спрашивать человека, почему он пошел спасать тонущего или кинулся тушить пожар.

— Но где Сагра, а где пожар…

—Сагринцы приехали к нам, им некуда было идти, их не приняли в прокуратуре, мужиков закрыли, дубасят, заставляют взять на себя вину, банду никто не ищет. От отчаяния они приехали к нам. Ты бы не включился? Вот и мы включились. И работать начали очень быстро. Выехали в Сагру, собрали людей, записали показания, прочесали обочины, искали сброшенное оружие. Все, что нашли, все собранные материалы, передали следователям. Мы сумели перевернуть ситуацию. Милиция же не хотела этим заниматься. Они же врали на всю страну. Криминальные разборки, трудолюбивые цыгане-лесорубы, лесопилка, криминальные авторитеты… Но мы вытащили эту ситуацию, она получила широкую огласку, и федеральная власть прислушалась и отработала по-настоящему эту ситуацию, банду ликвидировали, их ждет суд.

— Я проанализировал твои интервью, публикации про фонд. До 1 июля прошлого года ты практически не предъявлял претензий милиции.

—До Сагры у меня были нормальные отношения с милицией. Мы провели более пяти тысяч операция против наркоторговцев, и абсолютное большинство проведено с участием милиции. И мы всегда с уважением относились к тем, кто работает, и всегда помогали им. К слову, первое мое депутатское дело в качестве депутата Госдумы — вытаскивание зарплаты для всего ГУВД Свердловской области. Это был 2003 год. Они тогда полгода без зарплаты сидели. Причем руководство получало деньги, а рядовые сотрудники не получали. Я влез в это дело, ездил в Минфин, в МВД. И удалось добиться целевого выделения денег. Сотрудники МВД до сих пор к нам приходят, когда несправедливо на кого-то уголовные дела возбуждают, мы отстаиваем их, мы свою милицию всегда уважали и бок о бок работали.

— Сагра как Рубикон?

—Там очень много личного. С заместителем генпрокурора России Пономаревым отношения испортились после дела Егора Бычкова, потому что он там, в силу своих личных амбиций, загнал ситуацию так, что народные волнения могли начаться. Володе Шахрину удалось довести ситуацию до президента России. Вмешался президент, Пономарев выглядел очень бледно. И не может забыть обиду.

Справка «Новой»

Дело Егора Бычкова — уголовное дело по обвинению руководителя нижнетагильской организации «Город без наркотиков» Егора Бычкова и двух сотрудников фонда в похищении, незаконном удержании и истязании пациентов реабилитационного центра для наркозависимых. Дзержинский районный суд Нижнего Тагила признал Бычкова виновным и приговорил его к трем с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима. В защиту Бычкова выступили многие журналисты, правозащитники и блоггеры. Солист группы «Чайф» Владимир Шахрин во время встречи с президентом России Дмитрием Медведевым рассказал ему о «деле Бычкова», после чего президент поручил Генпрокуратуре взять дело под контроль.

При рассмотрении кассационной жалобы Свердловский областной суд заменил 3,5 года лишения свободы в колонии строгого режима на 2,5 года условно. Егора Бычкова освободили в зале суда.

— А после Сагры уже и с полицией испортились отношения. Руководитель местного ГУВД затаил обиду, мой телефон поставили на прослушку именно после Сагры.

— Только ли Бородин такой злопамятный? Ты же перешел в атаку, стал называть их жуликами.

—А у меня был выбор? В ГУВД пришла московская команда, человек семьдесят. Это были люди, которых по каким-то причинам выдавили из Москвы. То ли переаттестацию не прошли, то ли попались там на чем-то. А здесь начали устанавливать свои порядки. Вроде как приехали в край непуганых лохов и начали всех обкладывать данью: платить будут все. Еще полдела, когда на бизнесменов наехали. Бизнесмены сами с зубами, могут откусаться, но там вообще беспредел начался. Назначили нового начальника полиции Екатеринбурга, и он вызвал к себе полковника, старого опера, заслуженного боевого офицера, и говорит: нам тут места нужны, мы тебя с должности снимем (а полковник был начальником уголовного розыска), ты пойдешь на отдел по борьбе с наркотиками, но у тебя будет возможность для карьерного роста, будешь по полтора лимона каждый месяц заносить. Тот растерялся: «Как это?» «Будешь с барыг получать и сюда приносить». Тот возражает: «У нас так не делают» — и слышит в ответ: «Да ты чё, дурак, что ли?» Опер сразу написал рапорт и ушел. А я думаю: ни фига себе, красавцы, это наш город, и у нас так не будет. У меня нет никакого оружия против них, нет высокопоставленных покровителей, контактов в Кремле, но у меня есть право делать то, что я хочу делать, и говорить то, что я думаю.

— Голос у тебя громкий. Напишешь в ЖЖ, шум идет по всей блогосфере, вырывается в офлайн…

— Ну а как они хотели? Когда они ведут себя порядочно, я с удовольствием и об этом говорю. Я каждую операцию по наркопритонам и наркоточкам, которую мы провели, озвучиваю, с кем мы работали, жму руку… Это мой город, я здесь родился и вырос. И не будет у нас бандитских порядков.

— Возможности же разные. Вон как трясут после смерти Казанцевой…

—Я впервые видел, как прокуратура радуется факту смерти и как некоторые журналисты прыгают и в ладоши хлопают. Родители наркоманов написали письмо Владимиру Путину. И обратили внимание президента на такую «деталь». Когда наши дочери закалывались, превращались в свиней, мы не могли их вытащить из притонов, что-то никто на это не обращал внимания, никаким силовикам наши дочери были не нужны. А когда у них появился шанс в жизни, откуда ни возьмись вдруг набежали.

— Но сейчас уже и губернатор ваш говорит, что будут создавать реабилитационные центры, обещают заняться решением этой проблемы.

— А кто им мешает? Пусть создают. Но я вот что скажу. Ровно в 12 км от резиденции губернатора находится реабилитационный центр, успешный центр, через который прошли тысячи людей, приезжайте, посмотрите, как работает центр.

Да их в стране нет, государственных реабилитационных центров! Потому что нет нормативных актов, регулирующих принудительное лечение, никто не знает, как это делать.

— Ну, это огромная ответственность.

—Вот именно! Это мы, частные люди, можем. Вот приходит ко мне мать, падает ниц и рыдает: помогите, спасите, сын в свинью превратился, закалывается… И я беру на себя ответственность. Официальные лица — чиновники, врачи, силовики, — никто ответственности на себя не возьмет. Они могут построить за бешеные деньги центр. Где-нибудь в Волчанке, за Полярным кругом. Наберут врачей, персонал и скажут: мы готовы, давайте клиентов. А клиентов нет. Потому что добровольно никто не идет. Ну и ответят: «Силой мы не можем заставить ехать в центр». Им скажут: «Давайте как-нибудь». Но тут же услышат: «А нет, как-нибудь мы не можем, нас же посадят». На этом все и закончится; реабилитационный центр, о котором рассказал губернатор… Два года назад о нем говорил другой губернатор, но центр так и не запустили… Ну сказал и сказал, потом они еще что-нибудь скажут. А мы работаем.

— Работали. Ты же распустил пациентов по домам.

—А они уже сами начали возвращаться. И думаю, что мы очень быстро вернемся к той ситуации, которая была в мае или год назад.

— А какой она была?

—Начнем с того, что у нас самые большие реабилитационные центры в России, у нас в среднем там находятся 270—300 человек. И мы ни разу не попросили, не потратили ни одной копейки бюджетных денег…

— Кстати, откуда деньги?

— Это свои деньги.

— «Из тумбочки»?

—Я всегда вкладывал в фонд свои личные деньги.

— А на чем зарабатываешь?

—У меня всю жизнь было производство, у меня одна из старейших в стране ювелирных фирм, которой скоро уже будет 25 лет.

Справка «Новой»

Вместе с президентом Гильдии уральских ювелиров Вадимом Чуркиным Евгений Ройзман является учредителем компании «Ювелирный дом». В конце прошлого года предприятие прославилось изготовлением специального подарочного кольца для Элтона Джона. Кольцо изготовили из большего количества крохотных деталей, отлитых из лимонно-желтого золота 750-й пробы. В кольце закреплено 577 бриллиантов. Пластинка с бриллиантовыми дорожками при любом наклоне и движении кольца вращается и делает несколько оборотов.

Кольцо было изготовлено по заказу Александра Лебедева и подарено Элтону Джону во время его концерта в московском «Крокус Сити Холле».

— Значит, фонд будет работать?

—Меня предупредили, что поставлена задача: закрыть фонд. Но мы не мальчики для битья. Они не могут понять, что не просто так фонд существует. У нас огромное количество сторонников. Человек 15 юристов готовы бесплатно работать, давайте, говорят, посоревнуемся с прокуратурой, посмотрим, что они смогут накопать…

— Когда на вас наехали, ты кинул клич: придите, получите стикеры с символикой фонда. Много пришло людей?

—Несколько тысяч. Но мы ведь не сильно рекламировали эту акцию. Вечером объявили, а утром уже люди потянулись.

— А если объявить общий сбор? Много человек выйдет защищать фонд?

—Фонд закрыть никто не даст. За 12 лет не получилось, и сейчас не выйдет.