Ок, мои пять копеек. Можно ли сливать изданию-конкуренту "внутряк", если он является общественно значимой информацией? Скорее всего, да.

Привет всем, простите, я три дня был в командировке и все пропустил. Прочитал ваши посты разом и глубоко потрясен. Подведем итоги, что ли. 1. Этика. Для меня это очень простая ситуация: если у тебя есть на руках такой материал, ты не можешь его похерить. Не выпустить такой материал — это и есть нарушение этики. Наша задача — интересно рассказывать о том, что происходит вокруг нас. А картинка на животрепещущую тему получилась довольно выпуклая; и главное, что тут даже никакого дополнительного объяснения не требуется.

Два вопроса про журналистскую этику. 1) Если волки на ваших глазах едят овец, как надо наиболее этично писать об этом репортаж? Стоит ли представить позицию обеих сторон, можно ли вмешиваться в процесс?

Этика перевернутого мира. Тут мой любимый Плющев влез на броневичок по поводу слива Медузе разговора в РБК. Пойду рядом постою. Первое и самое важное. У меня нет претензий к Медузе. Никаких.

Медуза выложила расшифровку аудиозаписи встречи нового руководства РБК со старым коллективом, и лично я в очень большом недоумении от этой публикации. Я вообще не люблю жанр медиасрача и стараюсь дистанцироваться от медиатусовки, но тут просто не могу промолчать. Потому что мне кажется, что коллеги из РБК и коллеги из Медузы совершили большую ошибку, которая очень сильно затронет людей и в других СМИ.

 В разгоне РБК нет политики. Российские спортсмены не принимают допинг. Российское телевидение правдивое. Чечня - образец демократии.

Когда-то главного редактора журнала "Власть" Максима Ковальского уволили за публикацию фотографии избирательного бюллетеня в Лондоне, где было написано "Путин, пошёл на хуй". А вот Reuters рассказывает, что Солюса уволили (а с ним, не согласившись с решением менеджмента, ушли и Рома Баданин, и Лиза Осетинская) из-за вот этой статьи...

Сегодня в связи с историей с РБК снова вспомнила историю с "Лентой", Galina Timchenko и Boris Nemtsov, которую вспоминала на днях в связи с днем рождения Галины, но решила, что на ДР слишком грустная. Звонит мне в марте 2014-го Боря и говорит: "Веник запретил мой блог на Эхе. Помоги найти, кто бы взялся меня публиковать!" Я ему сразу сказала, что единственный вариант - обратиться в Лента.ру к Галине Тимченко. "Ты можешь с ней поговорить?" - спросил Боря. Я ему сказала, что с ней не знакома, но напишу. Галина сразу ответила. И не отказала. Договорились, что Боря с ней обсудит формат блога. Я еще тогда ему в полушутку сказала, что ты только не вздумай писать, что Путин - хуйло, а то Ленту закроют... А через день Галину Тимченко уволили, и что стало с Лентой всем известно... В ответ на мое смс о ее увольнении Мамутом, Боря написал: "одни ссуны вокруг". Думаю, что сегодня в ситуации с РБК и Прохоровым сказал бы примерно то же самое...

Когда упыри и их пособники ликвидировали (то есть стерилизовали, как котов) популярные и довольно вредные Ленту.ру, а также Газету.ру и Ъ, им казалось, что медиаполе зачищено. Ведь Ведомости, Форбс, Слон и тд, при всей любви к, были нишевыми, а не общепопулярными изданиями. А РБК был большой помойкой (примерно как блоги эха москвы, только новости, а не выкрики). И тут откуда ни возьмись...

Температура, формулирую плохо, но попробую. Короткая история РБК последних двух лет была не просто красивой, а даже величественной какой-то. От их возможностей у меня дух захватывало, а иногда приходилось просто смеяться. Когда, например, на суд по мере пресечения для Евтушенкова приходило сразу три корреспондента от одного издания. Один судебный, один бизнесовый и один просто клевый репортер. Было ощущение, что ты вышел в футбол поиграть, а там против тебя «Бавария».

В череде известных звеньев потеря РБК особенно болезненна - в чисто практическом смысле. Все-таки это было единственное крупное СМИ последних лет, поставившее на поток расследования - тексты, которые делают новости, а не пересказывают их. В этом контексте и другие новости зазвучали и стали выглядеть по-другому, стали осмысленны и понятны. РБК создавал повестку - это уникальная и очень важная роль.

 Дорогая Elizaveta Osetinskaya. У меня к тебе отдельный разговор, если тебе интересно. Но, за пределами отдельного разговора, который мы учиним на кампус Стэнфорда, я хочу сказать - героическая попытка, которая стоила того, - это не более чем часть длинной жизни. Вы все большие молодцы и умницы, герои и героини. 

РБК следует закрыть, поскольку РБК не укладывается в картину мира российской пропаганды. Дождь укладывается. Дождь, условно говоря, - глупые столичные мальчики в розовом. Кривляются и гадко шутят. Эхо - условные старые диссиденты с еврейскими фамилиями. Эти ноют и несут ахинею о морали. На их фоне Кремль выглядит по-своему адекватным, логичным, последовательным.

 Единственный показатель успешности и профессионализма современного российского медиа - это разгон. Если не разгоняют - значит где-то что-то недокрутили, недоработали, недожали.  У меня есть подруга - Света Рейтер, сначала спецкор Ленты, потом РБК. У нее в карьере это уже второй разгон - трудно придумать более достойную журналистскую биографию в нынешнее паскудное время. 

Я не знаю много ли было таких случаев в мировой истории, но этот мне повезло наблюдать некоторое время вблизи, и я никогда не устану восхищаться. Требуется мужество, чтобы взять самый бессмысленный, поломанный и продажный бренд, какой только был в окрестностях, засучить рукава и сделать из него лучший продукт на рынке, работая по двенадцать часов посреди минного поля, на котором почти не было конкуренции. И все это время поддерживать репортерские стандарты обычного, не перевернутого мира - за это, кажется, РБК даже критиковали порой. Совершенно героическая работа.

Лет 12 назад Максим Солюс был самым въедливым выпускающим редактором в «Крммерсантъ-Власти». Он мог душу вынуть из автора, добиваясь внятности мысли и прува каждого утверждения. Потом Максим ушел в «Ведомости». Мы с Ковальским думали, не переживем. Пережили, но как-то так, не хватало всегда. Два года назад Максим звал меня в РБК (теперь-то уж можно сказать). Тогда не срослось по разным причинам (может, потому, что мне уже тогда казалось, что заниматься просто журналистикой в нашей стране невозможно, и потому, что я не могла простить «Коммерсанта» Кремлю и владельцу и не верила, что Прохоров, если потребуют, не прогнется так же). За два года команде, в которую входил Максим, удалось сделать невероятное: РБК стал практически самым приличным и профессиональным изданием в России. А потом кто-то все-таки прогнулся.