Почтенная публика тут в сети на все лады обсуждает покойного Доренко. Вот, мол, и такой он и сякой. Смотрите: наемник, травил "молодых реформаторов", служил Березе, бла-бла-бла... расчистил поляну для Путина. Ату его! Вот кому мы обязаны тем, что сейчас уже двадцатый год нами правит Путин - протеже его (Доренки) прежнего хозяина.

У Березовского цепной собакой, выполнявшей любые команды хозяина, был Доренко. У Гусинского - Евгений Киселев. Собакам, например, давалась команда разрушать репутации членов правительства и даже кандидатов в премьеры. В том, что Ельцин выбрал в премьеры и в преемники Путина, а не Лужкова, к примеру, или Примакова, большая заслуга собаки Березовского. Она в ежедневном режиме в программе "Время" лаяла на упомянутых (и на не упомянутых) так громко, что Ельцин не мог ее не услышать.

Выпячивание своей высокоморальности — есть опасный признак глубокой внутренней разбалансированности, а то и бессознательного утаивания своих собственных "грешков". Мелкие пропагандисты, оседлавшие хромого конька русофобии и пытающиеся при этом делать серьёзную журналистскую карьеру, забывают о том, что главным, определяющим фактором её успешности является непосредственно личность автора.

Какое счастье, что я не знала Доренко. А то бы вдруг какая-нибудь магия одиозной личности, тембр голоса, и впрямь невероятный, затмили бы в моем сознании все то пакостное и подлое дерьмо, которое он годами изрыгал. Вероятно, я не русский либерал, смотрю все они - от Альбац до Дождя - рыдают о безвременно ушедшем талантливом человеке. Генпрокурор Вышинский тоже был талантливым человеком в своем роде, говорил красиво. Или вот сам Иосиф Виссарионыч явно не без талантов. Или вот еще доктор один был, Геббельс фамилия. Или г-н Штрайхер, главный редактор антисемитской и антикоммунистической газеты «Штурмовик», идеолог расизма, казненный по приговору Нюрнбергского суда. Так что, может, внезапная смерть на мотоцикле - не самый плохой выход.

В какой-то недолгий момент казалось, что Доренко если не управляет страной, то от него сильно зависит какая она будет, и его влияние не узко политически направлено, а вполне многообразно и широко. В один из таких вечеров 99 года Сергей приехал и положил на стол ключи от навороченного по тем временам Мерседеса (сам он ездил на Паджеро).

Сергей Доренко – очевидный Портос. Огромный, крикливый, тщеславный, временами наивный. Все, что он хотел – баронский титул. Нет, деньги и поместья, конечно, тоже не лишнее, но блестящая перевязь, бьющая в глаза, пусть даже под плащом драная кожа, все-таки важнее. Он должен быть заметен в толпе благодаря шляпе с огромными перьями, алому плащу, громогласному крику и задиристости.

Все думаю о внезапности смерти, -вспоминаю Сергея Доренко. Мы с ним не дружили никогда, но так давно знакомы и так нередко пересекались на разных дорогах, что , как оказалось, есть что вспомнить, есть...

Я циничный и прижимистый хохол! - говорил о себе безработный в тот момент Доренко, и вместо яхты на последние (после сгоревшего напрочь недостроенного дома, куда вложил почти все деньги) покупал подержанную рыбацкую шхуну без удобств, чтобы жить в ней, глядя на закат. Потом, получив снова работу, он долго не мог эту лоханку продать, но и выбросить не мог, очень уж был прижимистый:)

Вся лента полна воспоминаниями о погибшем вчера Сергее Доренко, но почему-то не вспоминают самого главного. А ведь об этом Доренко лично рассказал Петру Авену для его книги "Время Березовского".

Доренко умер на "Триумфе", который он купил две недели назад. На разных байках он катается с 38 лет. "Ну, я не могу сказать, что мне сильно кайфово ездить на работу на мотоцикле. Честно говоря, больше 40 километров в час – адски холодно. Но я езжу, скорее, из-за упрямства. Я такой упертый, - говорил Доренко. В 2001 году его чуть не приговорили к сроку тоже из-за мотоцикла, пытавшись обвинить, что он на хотел (!) наехать на пьяного в стельку капитана ВМФ (дали 4 года условно).

Сейчас, когда прошел первый шок, напишу несколько слов о Сергее Доренко. Мне повезло немного поработать бок о бок, и делать это же шоу, а потом и конкурировать, в том числе и с ним. Журналист Сергей Доренко начинал в стране с неслыханной, ни по нынешним, ни по советским временам свободой слова и свободой СМИ, их невероятным разнообразием, при абсолютной их технологической примитивности. Сергей Доренко в те времена был замечательным, ярким, очень талантливым журналистом. И появился он в условиях громадной конкуренции: время было такое, что руда оказалась феноменально золотоносной. Казалось, жила эта неисчерпаема, талантливых журналистов было много. Постепенно поле возможностей сужалось, и в какой-то момент (я подозреваю, что это был 1999 год) Сергей Леонидович выбрал другую профессию. Это профессия актерская, и вот таким медиаактером в амплуа трикстера он оказался еще более талантливым, чем журналистом. Обратного хода не было: даже когда он в первый раз работал на “Эхе”, где никаких политических задач перед ним не стояло, журналист Доренко, если и показывался, то сквозь решетку, за которую его этот трикстер посадил, возможно, на какой-то срок, но оказалось - пожизненно.

В мае 2000 года Борис Березовский внезапно перешел в оппозицию к Путину — по каким причинам, вопрос отдельный, — и следом за ним развернулся на 180 градусов в эфире Сергей Доренко. Его самым сильным выступлением того исторического лета 2000 года мне кажется даже не известная программа про “Курск” в августе, а один из июньских эфиров, посвященный аресту Гусинского. К сожалению, репутация Доренко тогда мешала воспринимать его всерьез. Эти его слова читались — закономерно и оправданно, — как политическая разборка, а не буквально. А меж тем оказались вполне провидческими — в том смысле, что было сказано главное, что будет с тех пор происходить в России.

Ужас просто. Он, конечно, невероятно талантливый был человек, и притом умелый. Хотя и злющий, всех вокруг ненавидел. Но даже и ненавидел талантливо и умело. Временами страшно было рядом с ним находиться, во многих смыслах. Иногда страшно интересно, иногда страшно весело, иногда страшно жалко, иногда страшно жарко. Бывало, что и страшно противно. Иногда просто страшно.

С год назад мы случайно столкнулись с ним в коридоре радиостанции "Говорит Москва"... До этого не виделись лет десять... Он широко улыбнулся: "Ты с эфира?... Видишь, значит, не самый я хуевый главный редактор, раз мы тебя зовем"... "Ради этого, - говорю, - Сережа, не стоило"... Засмеялся: "Злые вы все, оппозиционные люди... Поэтому у вас ничего и не получилось"...

Скажу честно, когда я увидел его в первые на ОРТ, он меня раздражал. Он тогда едко, дерзко, с перебором гнал на Лужкова. Откуда столько дерзости у этого молодого наглого парня? С какой стати ты можешь так дерзить?

Может, нехорошо так думать, но эта мысль пришла мне сразу, как я узнала про гибель Доренко. О такой смерти он мечтал. Уверена. В полёте. Если можно мечтать о смерти. Жаль, что профессионал, так щедро разбазаривавший свой талант, ушёл так рано.

Доренко мне сказал когда-то важную фразу: цензура начинается в твоей голове, самое страшное - это самоцензура. Еще было смешно: он иногда звонил мне из утреннего эфира, я, как правило, спала, и он ехидно комментировал, что либералы все всегда проспят.

О Сергее Доренко хочется сказать многое - как о человеке, так и о журналисте. Мы не были слишком хорошо знакомы, но все-таки общались, и по телефону, и несколько раз вживую. Это один из немногих людей, кому я искренне благодарен за доброе отношение ко мне, которое, мне кажется, не менялось и, главное, совершенно не зависело от благорасположения ко мне начальства - любого уровня. Какую бы должность я ни занимал, высокую и не очень высокую, я все равно оставался в числе его "Умных парней", и по моему ему было абсолютно пофигу, какой у меня титул.

Я уже несколько часов пребываю в состоянии шока, никак не могу поверить, что Расстрига Расстрига (Сергей Доренко) умер. Созванивались недавно, Сергей был бодр и полон оптимизма и планов на жизнь. И вот так...