Доренко был очень противоречивой фигурой, если попытаться описать его одним словом, я бы сказал «лихой». Когда он впервые появился на телеке в 90-е, помню, мой папа очень точно сказал: «А это что за ковбой?». В голове у Доренко при этом была довольно адская каша из великодержавного шовинизма и пролетарской ненависти к богатым, что парадоксально сочеталось с его долгой работой на Березовского. Он, безусловно, был циничен, но при этом никогда не был пропагандоном в духе киселева-соловьева, изолгавшимся до потери человеческого облика. Он оставался верен себе, лихому ковбою, и оттого внутренне очень свободен. Вживую я наблюдал его единственный раз на интервью с Петром Авеном для проекта про Березовского. Это было одно из лучших интервью, потому что Доренко в отличие от многих не пытался выглядеть лучше, чем он есть. Он просто куражился перед Авеном, так же, как привык куражиться в эфире. У него для этого было даже специальное слово, которым он объяснял, видимо, многие свои поступки: «показаковать». Ну вот и доказаковался.