Заочно я познакомился с Войновичем в конце семидесятых, а очно в 1990-м. Я учился в Польше в университете в годы, предшествовавшие "Солидарности". Там всё бурлило, было очень интересно. Два раза в год я ездил в Москву на каникулы и вёз с собой ящики хороших, изданных в СССР, книг. В Москве все они были дефицитом, а в Варшаве было два специализированных книжных магазина, где ими торговала "Международная книга". А самый-самый дефицит мне припрятывала продавщица под прилавком. Правда, книг Войновича там не продавалось.

Последний раз я виделся с Владимиром Николаевичем Войновичем 2 мая. Незадолго до этого у него умер сын. Почти сразу после этого с ним случился инфаркт. Как я понимаю, уже не первый. Он оправился и лежал в санатории на реабилитации недалеко от нас, в получасе езды от Розенхайма, в предгорьях баварских Альп. Мы с женой созвонились с ним и навестили его в этом санатории.

Осенью 1988 мы в журнале "Театр" (я там был заведующим отделом публицистики, и со мною работали Алена Солнцева и Dina Goder) начали готовить к печати пьесу Войновича "Процесс". Она вышла в свет следующей весной, почти за год до того, как ему вернули отобранное при принудительной высылке из СССР гражданство, и он смог вернуться в Москву. И один из самых первых его визитов после прилета был в редакцию "Театра": он приехал с женой Ириной и с дочерью, и мы собрались все, сидели часа, наверное, три в самой большой редакционной комнате, расспрашивая его о жизни в Штатах и в Германии. А потом, как ни в чем не бывало, он стал рассказывать нам, что будет со страной дальше: чему надо радоваться, а чего начинать опасаться уже сейчас, потому что дальше оно приведет вот к тому-то и тому-то...

Умер Владимир Войнович. Рационалист, горько смеявшийся над самыми разными вариантами иррационального мира, которые многие считают нормальными, а то и единственно возможными - будь то советская действительность или теократическая утопия. В России трудно быть рационалистом - только закончится одна иррациональность, как приближается другая. Войнович не мог изменить историю - но он мог своей иронией побудить сомневаться в безупречности и святости очередного иррационального сценария. Конечно тех, кто был готов прочитать его книги.

умер писатель Войнович на фоне служак, патриотизмом мобилизованных и призванных, на фоне конферансье, развлекающих олигархию, - Войнович оставался свидетельством того, что можно быть просто писателем.

Вот эта хрень, которая вчера выкручивала внутренности не мне одному, как оказалось, убила Войновича. Очень жаль. У меня тоже в анамнезе планшеты с космическими картами и мемы про первичное и вторичное.

Войнович против власти КГБ и Солженицына Умер Войнович. Он был замечательным писателем и человеком выдающейся интеллектуальной смелости. Владимир Николаевич бросил вызов не только советскими властям и КГБ. Он совершил, наверное, еще более отчаянный поступок - покусился на гуру и священную корову позднесоветской интеллигенции — Солженицына.

Писал об армии. Был оппозиционером. Диссидентствовал. Ненавидел узурпировавших власть в стране бандитов. На хвосте вертел депутатов их партии, деятелей культуры, передовиков производства. Подвергался слежке. Затем настоящей травле. Затем был выдавлен из страны. Мотался по загранице. Писал пророческие книги про наступающий ад, которые сбывались. Выжил после попытки покушения спецслужбами Мордора. Выступал против войны в Чечне, против войны в Грузии, против аннексии Крыма и бойни на Добнассе. Называл Путина сумасшедшим.

Войнович, насколько я могу судить, был последним крупным писателем, а может быть, и не только писателем, который искренно и глубоко любил тех, кого принято называть "простые русские люди". Понимал про них очень многое, иронизировал, порой даже насмехался, и всё равно любил. Как ему это удавалось, я не знаю. Ну, так любовь - это вообще одна из тех вещей, которая не поддаётся рациональному познанию. И сочетаясь с этим самым рационализмом, которым Владимир Николаевич был одарён в полной мере, как раз и создаёт такие уникальные феномены, как он.

Дурачиться.... быть мальчишкой и верным другом, человеком всегда и везде. Негодующим рыцарем ,сражающимся с драконом . Все мог Войнович наш. Дорогой мой Владимир Николаевич... как же вы так. Ну что вам этот Марс....

Владимир Войнович - не просто большой писатель, классик, но и пророк. И бесстрашный человек. Очень грустно, что его больше нет. Я познакомилась с Владимиром Николаевичем в Мюнхене, в 1991 году, потом, вскоре, мы увиделись в Нью-Йорке, и главное, что он подарил мне тогда свою книгу "Москва-2042". Я с удовольствием ее прочитала, но представить, что она может иметь какое-то отношение к будущей реальности, казалось невозможным. Скорее, я читала это как сатирическую фантазию на тему, что было бы, если бы коммунисты снова пришли к власти. Я же не думала тогда, что они никуда и не уходили. А теперь можно цитировать эту книгу, не дожидаясь 2042-го. Перезвездиться, гениалиссимус, заглотчики, кольца враждебности - все это стало родным и понятным.

Владимир Войнович.... Человек, который больше всего на свете ненавидел пошлость... Всегда очень точный и тонкий в обращении со словами...Его совершенно невозможно описать стандартными определениями. Например, попробуйте сказать про Войновича, что он был остроумным человеком... Ничего не получается... Произнеси такое при нем, скривился бы в улыбке...

В 16-м году мы с Владимиром Войновичем обсуждали тогда ещё предстоящие думские выборы. Он был уверен - и был прав, что меня в Думу не пустят. И, тем не менее, верил, что это только сейчас: "Наше время ещё придет", - сказал он мне тогда.