Ну вот, терпел я и терпел, читал с удовольствием всех про 1991, и все-таки решил вспомнить, как мы с Сергеем Пархоменко оповещали мир о провале путча в СССР.
Мы знали, что Руцкой и Силаев улетели в Фарос к Горбачеву и сидели нашей теплой компанией на 11 этаже Белого Дома и ждали. И вдруг из окна видно – через мост от «Украины» идет Руцкой. Значит – вернулся, путчисты его не взяли. Мы ломанулись вниз, чтобы его перехватить, но он успел раньше нас, ушел в радиорубку Белого Дома и произнес несколько фраз по внутреннему вещанию. Цитата ниже будет. Услышав его, мы с Пархомом (я работаю на Рейтер, он на Франс Пресс) умоляюще крикнули какому-то, дай ему Бог здоровья, местному военному – «телефон!!!». Мобильников-то не было. Тогда военные и журналисты в БД были друзья. Ну, почти. И до сих пор помню эту картину, он бежит по коридору подземного этажа Белого Дома и бьется плечом в каждую дверь. Одна оказалась открытой и – вот ведь счастье – там был человек и ДВА телефона. «Пожалуйста», сказал военный. Мы с Пархомом – честные конкуренты – взяли по трубке, посчитали «раз, два, три», и начали звонить в наши конторы с молнией о провале путча в СССР. В офисе Рейтера сидел опытный и умный коллега, который сказал мне: «Толя, я понимаю, ты там трое суток, устал, наверное, но ты понимаешь, что говоришь, мы как подтвердим твою молнию, что путч провалился?»
Сегодня общественность вспоминает август 1991-го. Юбилея нет, день флага и развязки позже, Феликс еще стоит, но это традиция такая - август в августе вспоминать. Мне больше всего вот это воспоминание понравилось. Говорит Сергей «Паук» Троицкий, лидер группы «Коррозия металла»:
Напомните, кто сделал Путина своим "наследником"? Из-за кого эта тварь поселилась в Кремле? Вот чужды мне все эти переживания по поводу победы Ельцина над ГКЧП, мне в 1991-м было 8 лет, у Белого дома я не стоял, 90-е помню в основном по бандитским разборкам в Питере, по нищим старикам с протянутой рукой у метро, по ТВ-сюжетам с оторванными головами российских солдат на Пянджской погранзаставе, и по знакомым семьи, которые сначала искали, а потом хоронили своих сыновей, убитых на Первой чеченской. Из тех, кто защищал Белый дом - часть уехала, часть ушла, часть разочаровалась, часть стала безумной "демшизой", часть осталась нормальными людьми, но именно это поколение борцов с "совком" и "хунтой", получив возможность приобрести сотни видов колбасы, успокоилось, смирилось с властью бывших номенклатурщиков и комсы, и допустило до власти Путина. А пресловутый "совок" разрушали во-многом сами номенклатурщики и "красные директора", которым захотелось легализовать свою власть и имущество, получить возможность избавиться от партийной прокладки, которая давлела над ними, получить для себя свободу выезда и т.п. Единственный человек, который во всей этой истории для меня остается положительным - это Михаил Сергеевич. Впрочем, я благодарен людям, победившим ГКЧП, в том, что моя учительница истории могла давать мне уроки без идеологического фильтра, и рассматривать различные мнения по всем вопросам. Но в 2000-м я закончил школу, а свою и мою свободу эти люди уже просрали... И ещё, глядя на трясущихся ГКЧПистов, складывается ощущение, что даже в случае их победы, это была бы ни какая не "хунта", они же не отдали приказа стрелять на поражение, а могли бы, и все баррикады у Белого дома и суток бы не продержались. Иногда всё это кажется хорошо продуманной театральной постановкой, и единственными, кто "не играл", были как раз люди на улицах и площадях страны.
В 91м папа уже сильно болел. И не мог никуда пойти. Но мы с ним написали плакат "Долой гкчп", и я повесила его на единственный в микрорайоне продуктовый, в котором уже давно не было продуктов. Папа умирал и очень боялся, что страна опять вернется назад в застой и несвободу. Я поехала к Белому дому. Провела там два дня, ночами возвращалась домой. Папа умер в октябре гораздо более успокоенным, чем если бы тогда у нас ничего не вышло. Знал бы он, куда мы теперь скатились. Очень стыдно перед ним.
Конечно, Шура Alexander Timofeevsky прав -- ГКЧП победил. И это стало понятно очень-очень давно. Тогда, когда среди гостей на первой инаугурации Путина появился Крючков. Кому могло придти в голову пригласить в Кремль в тот день одного из главных инициаторов событий августа 1991 года? Точно не Ельцину. Я даже не уверена, что Ельцин знал, что Крючков где-то рядом. Но Волошин, как глава администрации президента, знал. И не вычеркнул.
На годовщину ГКЧП у ельциноидов обострение. Чувак расстрелял парламент, устроил бойню в Чечне, создал олигархию и оставил в наследство Путина, а они пишут: "Спасибо Деду за победу!". И сами же дальше глубокомысленно добавляют, что победило-то на самом деле ГКЧП.
Если бы ГКЧП победил, в России была бы маразматическая диктатура. Свободу слова бы душили. Выборы были бы фикцией, а партия власти никогда не сменялась. Лизоблюдам из молодежи надо было бы идти в партийные движения. Пропаганда рассказывала бы про плохой Запад, а дружинники искали бы запрещенные западные товары. Хорошо, что ГКЧП не победил.
Невозможно читать о счастье, которое было у нас 19-21 августа 1991 года. Невозможно. Победил-то ГКЧП - разгромно, как ему не снилось в самом фантастическом сновидении. А мы все равно заворожены своей ностальгией. Какое великое было похудание, за два месяца удалось скинуть тридцать кг, и снова возникла талия и даже шея. Но назад вернулись все пятьдесят, вместо двух подбородков стало пять, и жопа уже лежит на земле, и одышка не дает ходить. И все равно: три счастливых дня было у меня, три счастливых дня.
про ГКЧП, который все же победил. 19 августа 1991 г. меня разбудил ранний телефонный звонок с радио "Свобода", штаб-квартира которого была тогда в Мюнхене, и я жила там же. Мне сказали, что Горбачев свергнут, путч, и чтоб я быстро ехала на станцию, вникла и что-нибудь по этому поводу написала бы. Писать было некогда (обычно я писала текст, который назывался "скрипт", и сама же его записывала для эфира), я просто подошла к микрофону и стала говорить. Это было что-то вроде воззвания. Сегодня, наверное, его никто не помнит, а тогда многие слышали и говорили мне об этом, когда я вскоре прилетела в Москву.
Половина ленты вспоминает, что они делали в этот день 24 года назад. Мы с папой летели из Читы в Воронеж. Через Москву. Было страшно, но при этом интересно. Мне тогда было десять.
Сейчас мне 34, и как-то особо уже не интересно. Да и страх совсем пресный стал.
А 24 года назад я жила в Новосибирске, и дочери моей Maria Alterman было 9 месяцев, а мне столько, сколько ей сейчас. И мы, услышав утром по радио объявление, что нам щас "порядок" восстановят, отнесли её матери моей и рванули к ГПНТБ. Мы тогда практически первый раз в жизни "вышли на площадь", и были готовы не уходить с неё, пока не уйдёт ГКЧП. Там было много тысяч людей. Может быть десятки тысяч. Потом мы ушли всё-таки - ребёнок же, и всё такое, и несколько дней слушали бибиси, пытались понять, придётся снова идти, или разрулилось. Мы не спали, и дома у нас круглосуточно происходила игра в "мафию", гости не уходили и накапливались.
