Сегодня хоронили Бориса Дубина, и я всё думаю вслед ему, одному из самых живых, самых животворящих людей доставшегося нам времени, о том, что смысл таких людей ещё и в том, что они придают структуру и напряжение самому нашему существованию - и общему, и каждого из нас, для кого они важны - и удерживают их. Просто уже своим присутствием.

 Борис Дубин всегда был одним из тех, чье присутствие неизменно поднимало мое настроение и придавало уверенности, что культура все же еще существует.  Как же важно, что он был, и как печально, что эту насущную необходимость начинаешь по-настоящему остро понимать, когда человек уходит.

 С Борисом Владимировичем у меня связана одна забавная история. Когда мне было лет 16, я довольно часто заходил в дом Дубиных, поскольку вот уже более 30 лет связан близкой дружбой с сыном Бориса Владимировича. Забежав как-то раз к ним в дом, я не обнаружил тамSergey Borisych, но Борис Владимирович сказал, что он скоро вернется и предложил подождать минут пятнадцать. Не чуя подвоха, я конечно же согласился и тут же был неприятно удивлен, услышав "А я пока нам с тобой поставлю Петра Ильича". Я знал, что пришел в дом к очень интеллигентной семье, но не знал, что входящих сразу начинают мучать прослушиванием Чайковского. Я представил себе 15-20 тоскливых минут, занятых прослушиванием “Лебединого Озера” или “Щелкунчика” и несколько скис. Борис Владимирович явно заметил мои мучения и, усмехнувшись, спросил “А ты какую музыку любишь?”, чем окончательно меня смутил, поскольку после Чайковского говорить, что я люблю Pink Floyd было как-то неудобно. Мучительно краснея перед внимательно смотрящим на меня Борисом Владимировичем, я начал бормотать что-то неразборчивое себе под нос, но тут он рассмеялся и объяснил, что всего-навсего предложил мне выпить с ним чаю, который в их семье (что мне было совершенно невдомёк) сначала стали в шутку называть “Чайковским”, а потом уже сделав следующий логический шаг, “Петром Ильичём”. Застигнутый врасплох “Петром Ильичём” я не успел провести эту логическую цепочку, а Борис Владимирович, будучи весьма проницательным человеком, конечно же немедленно понял истинную причину моих затруднений и решил продолжить шутку спросив меня какую музыку я люблю. А потом мы сидели на их уютной кухне и потягивали “Чайковского”…

 я вот думаю: как это случилось, что человек, который перевел целые тома лирики с французского и испанского, одновременно был признанным прикладным социологом, был блестящим знатоком европейской литературы ХХ века - просто умер...

 В Москве много книжных интеллектуальных ярмарок. И летом прошлого года затеяли еще одну - на Винзаводе. Это было совершенно никому не нужно. Я приехал туда выступать. Было пусто, темно, не было посетителей. Только приехав я узнал, что передо мной выступает Борис Дубин. У него была такая черта, свойственная "старым московским людям" - сразу "опознавать" своего человека и называть его по имени и здороваться с особой теплотой, подчеркивающей принадлежность к "кругу понимающих". И хотя мы не были с Дубиным знакомы в юности, он, увидев меня, одной какой-то тихой интонацией, почти без слов - дал мне понять, что я принадлежу тому же самому миру. Что мы - друзья. Это был даже "поощрительный" жест. Я сам так часто делаю.